— Какие у них были отношения?
— Они без ума друг от друга. У остальных романы редко длились дольше пары недель, но Пэт и Дженни… — Глубоко вздохнув, Фиона запрокинула голову и уставилась туда, где за пустым лестничным пролетом и торчащими во все стороны балками виднелось серое небо. — Они сразу поняли, что нашли друг друга. Остальные просто играли, забавлялись, понимаете? А у Пэта и Дженни все было серьезно, по-взрослому. Любовь.
На моей памяти от этого «серьезно», наверное, погибло больше людей, чем по всем остальным причинам и поводам.
— Когда они обручились?
— В девятнадцать лет. На День святого Валентина.
— По нынешним временам рановато. Как отреагировали ваши родители?
— Они были в восторге! Пэта они обожают. Просто посоветовали сперва закончить колледж. Пэт с Дженни были не против, и в двадцать два они сыграли свадьбу. Дженни сказала, что откладывать нет смысла — все равно не передумают.
— И как у них все вышло?
— Замечательно. Пэт так относится к Дженни… Он до сих пор обожает делать ей подарки. Раньше я молилась о том, чтобы кто-нибудь любил меня так же, как Пэт — Дженни. Понимаете?
О тех, кого уже нет, еще долго говоришь в настоящем времени. Моя мать умерла, когда я был подростком, но Дина до сих пор рассказывает о том, какие духи выбирает мама, какое мороженое любит. Джери от этого готова на стену лезть.
— Они ни разу не спорили? За тринадцать лет?
— Я так не говорила: спорят все, — но не ссорились ни разу.
— О чем они спорили?
Фиона уже смотрела только на меня, и на ее лице, стирая остальные эмоции, все сильнее проявлялась усталость.
— О том же, что и остальные пары. Раньше, например, Пэт злился, если кто-то заглядывался на Дженни. Или однажды Пэт хотел поехать на курорт, а Дженни считала, что сбережения нужно откладывать на покупку дома. Но они всегда договариваются.
Деньги: только из-за них люди умирают чаще, чем из-за любви.
— Чем занимается Патрик?
— Вербует сотрудников. Он работал в «Нолан и Робертс» — они подбирают людей для финансовых компаний, — но в феврале его уволили.
— По какой причине?
Плечи Фионы снова напряглись:
— Он ни в чем не виноват — уволили не только его, но и других. В финансовом секторе сейчас мало вакансий, понимаете? Кризис…
— У него были проблемы на работе? Может, он поругался с кем-нибудь?
— Нет! Вы хотите представить все так, словно у Пэта с Дженни повсюду враги, словно они постоянно ссорятся… А они не такие.
Фиона отстранилась от меня, прикрываясь стаканчиком словно щитом.
— Именно такие сведения мне и нужны, — успокаивающе сказал я. — Я ведь не знаю Пэта и Дженни, вот и пытаюсь составить о них представление.
— Они чудесные. Люди их любят. Они любят друг друга. Любят детей. Понятно? Этого достаточно, чтобы составить представление?
На самом деле я ни черта полезного не узнал, но, похоже, большего от нее не добьешься.
— Абсолютно. Большое вам спасибо. А родные Патрика по-прежнему живут в Монкстауне?
— Его родители умерли: папа давно, когда мы еще были детьми, мама — пару лет назад. У него есть младший брат Йен, он в Чикаго… Позвоните ему, спросите про Пэта и Дженни — он скажет то же самое.
— Не сомневаюсь. Пэт и Дженни хранили в доме ценности — деньги, ювелирные украшения или еще что-нибудь?
Пока Фиона обдумывала ответ, ее плечи снова слегка опустились.
— Обручальное кольцо Дженни — Пэт отдал за него пару кусков — и кольцо с изумрудом, которое бабушка завещала Эмме. И еще у них есть совсем новый компьютер — Пэт купил его на выходное пособие. Возможно, за него что-то получилось бы выручить… Эти вещи на месте или пропали?
— Мы проверим. Больше ничего нет?
— У них нет ничего ценного. Раньше был большой внедорожник, но его пришлось вернуть — они не смогли оплатить кредит. Ну и еще есть вещи Дженни — пока Пэта не уволили, она много на них тратила, — но кто пойдет на такое ради кучи тряпок?
Я знал людей, которые убили бы и за меньшее, однако нутром чуял, что тут причина в другом.
— Когда вы видели их в последний раз?
Фиона задумалась.
— Мы с Дженни встретились в кафе в Дублине — летом, месяца три-четыре назад. А Пэта я сто лет не видела — с апреля, наверное. Боже мой, почему же мы так долго…
— А детей?
— Тоже с апреля, как и Пэта. Я приезжала на день рождения Эммы — ей исполнилось шесть.
— Заметили что-нибудь необычное?
— Вроде чего?
Голова вздернута, подбородок выпячен — Фиона заняла оборону.
— Все, что угодно: может, пришел какой-то странный гость или вы слышали непонятный разговор.
— Нет, ничего странного не было. Пришла куча одноклассников Эммы, Дженни поставила надувной за́мок — о Боже, Эмма и Джек… Они… Вы уверены, что они оба… Может, один из них не пострадал, а просто, просто…
— Мисс Рафферти, — сказал я так мягко, насколько мог, но все же с нажимом, — я уверен, что они не просто ранены. Если что-нибудь изменится, мы сразу вам сообщим, но прямо сейчас я хочу, чтобы вы побеседовали со мной. Каждая секунда на счету, помните?
Фиона прижала ладонь к губам и сглотнула:
— Да.
— Отлично. — Я протянул ей еще одну сигарету и щелкнул зажигалкой. — Когда вы в последний раз разговаривали с Дженни?
— Вчера утром. — На этот вопрос она ответила сразу. — Я звоню ей каждое утро в полдевятого, как только прихожу на работу. Чтобы начать день, понимаете?
— Неплохая мысль. И какой она была вчера?
— Обычной! Совершенно нормальной! Богом клянусь, я помню весь наш разговор — в нем не было ничего…
— Верю, — сказал я успокаивающе. — О чем говорили?
— Даже не знаю… о всякой всячине. Моя соседка по квартире играет на бас-гитаре, и у нее скоро будет концерт, — я рассказала Дженни об этом, а она — про то, что хочет купить в Интернете игрушечного стегозавра, — в пятницу Джек привел друга из детского сада, и они искали стегозавра в саду… Она была нормальной. Абсолютно нормальной.
— А она сказала бы вам, если бы что-то случилось?
— Думаю, да. Нет, я уверена, что сказала бы.
Ее голос звучал совсем не уверенно.
— Вы были близки?
— Нас же только двое. — Услышав себя, Фиона поняла, что это не ответ. — Да, мы близки. Ну, то есть раньше мы общались больше — а потом каждая пошла своей дорогой. И теперь, когда Дженни переехала сюда, поддерживать отношения стало сложнее.
