Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Владимирко вел войска к Бугу. Там, прижимаясь к реке, русские воины шли на север, выманивая половцев. Сила половцев — в легкой коннице, сила русов — в закованных в железа дружинах. Важно было выбрать такое место для битвы, чтобы не дать кочевникам обойти себя, не позволить им ударить в бок, пресечь их попытки навалиться со спины. А правильного сражения степняки долго не выдерживали, после нескольких стремительных нападений они обычно откатывались назад или просто-напросто бежали.
Разведка сообщила, что половцы шли по левому берегу Буга. Русы переправились на ту сторону и почти тотчас увидели конников. То были передовые разъезды противника. Подтянулись, пошли помедленнее, а затем и совсем встали. Поскакали вестовые от князя с приказами дружинам и полкам занять указанные места. Центр заняли пешие отряды, на крыльях встали конные дружины.
Иван на коне стоял впереди своих воинов, нервно мял повод уздечки. Он не раз участвовал в сражениях в составе войск своего отца, бился в Вислице, но руководить самостоятельно дружиной в открытом бою пришлось впервые. Невольная мысль: «Справлюсь ли?» постоянно приходила на ум, хотя он ее и старался прогнать. Конь, чувствуя волнение хозяина, переступал с ноги на ногу, мотал головой. Иван успокаивающе хлопал его по холке, гладил, а сам внимательно вглядывался в даль, где в клубах пыли перемещались массы половецкой конницы. Вот она развернулась в лавы, сорвалась в галоп и, свистя и крича, помчалась на русов. Чуть не доскакав, степняки выпустили тучи стрел, русы почти тотчас ответили тем же. Иван поднял над собой щит и услышал, как тенькнули о него три или четыре стрелы; рядом вскрикнул воин, пораженный в ногу, недалеко упал и забился в судорогах конь… Бой начинался.
Половцы, пустив стрелы, тотчас повернули назад, вместо них вывернулась новая лава, и снова полетели стрелы. И так до пяти раз.
Затем наступила тишина, предвестница жестокого сражения. Иван почувствовал, как внутренне подобрались и сосредоточились его воины, и он весь напрягся, судорожно сжимая рукоятку меча. Ожидание боя — самое тяжкое время, когда холодком охватывает сердце, а в голове носятся самые неожиданные мысли.
Но вот половцы перестроились и рванулись вперед, их кони стремительно набирали бег. Тотчас первая линия пеших русов встала на колени и тупым концом уперла копья в землю, а острие установила на уровне груди коней, вторая линия взяла копья наперевес, а третья и последующие положили на плечи впередистоящих. Перед конницей образовался частокол из острых наконечников пик, на которые и напоролась половецкая конница. Крики и визг воинов, ржание покалеченных коней, бившихся в смертельных судорогах, звон металла — все это сливалось в жуткий гул боя, от которого у новичков леденела душа.
Иван видел половца, который сломя голову несся на него. Он принял удар его меча на щит, резко развернулся и хлестнул своим мечом вслед удаляющемуся противнику, но не сумел достать, враг, как видно, схватился с кем-то из дружинников, а он уже бился на мечах со следующим половцем, налетевшим на него…
Стремительный натиск легкой половецкой конницы разбился о непоколебимую стойкость закованных в железо русов. Владимирко не стал ждать нового нападения, а двинул свои войска вперед. Половецкий хан пытался остановить продвижение противника, кинув вперед свои отряды и часть бежавших конников, но лавина русов смяла их и погнала в степь. Преследовали недолго, потому что не могла угнаться тяжелая кавалерия русов за быстрыми половецкими конями.
Победу отметили на поле боя, а потом во дворце князь устроил пир для военачальников и знатных людей Галича. Владимирко с супругой восседал во главе стола, был шумен и весел. Иван выбрал отдаленное место от княжеской четы, но такое, откуда мог хорошо видеть Анну. Ему доставляло неизъяснимое удовольствие смотреть на нее. Его чувства обострились до предела. Он замечал каждое ее движение, каждый взгляд, каждую улыбку, которую она дарила окружающим и мужу. Его притягивали ее лучистые глаза, которые, кажется, заслоняли весь мир, она виделась ему самой красивой, самой прелестной, он не мог оторвать взгляда от нее. Но Анна совсем не замечала его, словно он и не был в гриднице. Иван был расстроен и подавлен. Ему достаточно было одного ее взгляда, чуточку внимания, и он был бы счастлив. Но он для нее будто не существовал.
Расстроенный Иван не дождался окончания пира и уехал в Звенигород. Напрасно он убеждал себя, что она замужем, да еще за его дядей, что он должен забыть про нее, не думать и ни на что не надеяться. Разум говорил одно, а чувства повелевали по-иному. Что бы он ни начинал делать, ничего не получалось, из рук все валилось, ни за что не хотелось браться. Он чувствовал, что какая-то неведомая, неодолимая сила влекла его к Анне. Наконец, плюнув на все, он оседлал коня и поскакал в Галич.
В пути одумался, опомнился: зачем спешу, кому я там нужен? Если я влюбился, то Анна при чем? Она замужем, она несвободный человек, чего я к ней пристал?.. А потому, прибыв в город, Иван не пошел во дворец, а направился на рынок, долго бродил среди товаров, купил какую-то мелочь, а к вечеру заявился к Владимирко.
Тот обрадовался его приезду, стал расспрашивать о звенигородских новостях, сам рассказал свои:
— Помогал я великому князю Всеволоду Ольговичу в войне против Мономаховичей, да неблагодарностью ответил киевский князь. Посадил во Владимир-Волынский сына своего Святослава, а тот оказался неуживчивым и жадным, позарился на мои владения. Что мне делать? Неужто уступить? Зреет сейчас ссора между мной и Святославом, а к чему приведет, боюсь сказать.
— Быть войне? — напрямую спросил Иван.
— Думаю, что так. А мне бы не хотелось, потому как сила не на моей стороне.
В горницу вошла Анна, села рядом с мужем, стала внимательно слушать мужчин. Ивана будто обдало жаром, он не решался взглянуть на нее, опасаясь, что она угадает его состояние.
— А что, Анна, готов ли ужин? — спросил ее Владимирко.
— Слуги ждут твоего слова, — ответила она мягким голосом, и у Ивана от него пробежала дрожь по всему телу.
— Тогда пойдемте да откушаем.
— Я не хочу, — поспешно проговорил он, боясь совершить какую-нибудь глупость, хотя и был голоден.
— Ну это ты брось, чтобы я в своем доме не угостил племянника! — весело проговорил князь и повел Ивана в трапезную. Слуги тотчас поставили перед ними жареных гусей, начиненных гречневой кашей и приправленных говяжьим салом; кроме того, подали они пироги с сарацинским пшеном — рисом; из напитков на сей раз были пиво и квас.
Иван ел машинально, невпопад отвечал на вопросы князя.
— А ты чего в Галич-то приехал? — неожиданно спросил Владимирко.
Иван стушевался. Он о многом размышлял в пути, но не догадался придумать предлога для посещения Галича. И теперь его охватил страх, что дядя догадается об истинной причине приезда.
— Да так, купить собирался кое-что, — неопределенно ответил он.
— Нашел нужный товар?
— Нет, не удалось.
— Потом найдешь, — занятый своими мыслями, проговорил Владимирко, а Иван облегченно вздохнул: пронесло. «На воре и шапка горит!» — невесело подумал про себя.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
