— Вы, должно быть, богиня? — спросил он и разозлился на собственную тупость: как можно привлекать к себе внимание глупым вопросом, представляющим его как необразованного дурака или же фибина, воспитанного в центре религиозной культуры.
Мальчики-рабы не имеют представления ни о воротах рая, ни о богах и богинях, проходивших через них, посещая землю.
— Дерзкий мальчик, — сказала она мастеру Дену и обратила задумчивые темные глаза на Льешо, и он увидел в них не годы, а историю и глубокие-глубокие вневременные знания.
Женщина повернулась к Яксу и притронулась к самой искусной татуировке на его плече, будто напоминая о каком-то секрете.
— Испытай его, — приказала она и спрятала руку в широкий рукав.
Якс не произнес ни слова, только низко поклонился и сделал шаг вперед. Он улыбнулся, чтобы снять напряжение Льешо.
— Не волнуйся, мальчик. Никто не причинит тебе вреда. Для вооруженного боя необходимо иметь природные задатки. Мы здесь собрались, чтобы узнать, чем располагаешь ты.
— Да, господин, — сказал Льешо как можно уверенней, чтобы показать, что он все понял и не боится, хотя правде это не соответствовало.
Объяснение казалось весьма простым, но присутствие женщины предвещало, что произойдет нечто более серьезное, чем испытание способностей.
Якс слегка кивнул, приняв согласие, хотя по блеску в его лазах можно было сказать, что он заметил робость Льешо.
— Мы начнем с длинного оружия. — Якс окинул рукой полки вокруг. — Не спеши. Выбери, что тебе нравится, покрути в руках. Если оружие покажется тебе неудобным, положи его обратно.
Его прервал своими пояснениями Ден:
— Не ищи у нас ответа, мой мальчик. Верный выбор для меня или для Якса будет для тебя ошибочным.
Льешо кивнул и пошел по периметру комнаты. Сначала он держал руки за спиной, но, единожды потрогав оружие, юноша забыл робость. Пики раздражали его, он перепробовал несколько древков, но наконечники были тяжелыми и неудобными. Дубинкой Льешо орудовал с легкостью, но скоро потерял к ней интерес. Трезубец вошел в руку с легкостью благодаря большому опыту обращения. Сделав несколько выпадов, он ощутил себя словно в воде, произвел пару мягких пассов и ударов, прокрутил оружие широким размахом и бросил его — зубья погрузились глубоко в грязь у ног Якса.
Мастер выкорчевал трезубец из земли с кривой улыбкой.
— Не удивил. Что-нибудь еще?
Льешо пожал плечами и продолжил обход. К копьям он приблизился с любопытством, одно из них, с коротким древком, так сильно потрясло его воображение, что юноша даже огляделся проверить, не околдовали ли его. Глупо. Никто на территории владений Чин-ши не дерзнул бы так открыто использовать магию. Но ревностно заинтересованные лица трех экзаменаторов заставили его усомниться в возможности выхода этого случая за пределы конфиденциальности. Льешо потянулся за копьем, и вся комната словно затаила дыхание. Оружие было старым, и юноша словно слышал, как от него Доносилось тонкое завывание ветра Фибии.
Оно… подошло . Не из-за дела привычки, как трезубец, походивший на грабли, которыми велись бои в заливе. Иначе. Когда Льешо прикоснулся к древку копья, он почувствовал, как екнуло сердце, нашедшее верное себе дополнение. Мое. Юноше не доводилось ранее держать в руках такого оружия, и он знал, что, найдя его однажды, не сможет легко с ним расстаться. Даже если придется умереть. Воспоминания старее, чем его земная оболочка, забрезжили в тайных уголках сознания Льешо, путаясь в тумане времени. Та часть юноши, которая находилась здесь сейчас в теле пятнадцатилетнего раба, не могла справиться с тошнотой, идущей из глубины его желудка; копье отравлено, прошептал внутренний голос. Он бросил его, передернувшись от отвращения, но неведомая сила заставляла снова схватить оружие.
Подчиняясь этому непреодолимому желанию, Льешо присел поднять его, но остановился с уверенностью, что испытание было не чем иным, как ловушкой, нависшей над его шеей. Юноша сжал руку в кулак, схватив только воздух. Мастер Ден смотрел на него печальными глазами, а Якс взял копье и указал им на стол.
— Значит, трезубец, но мы отложим пока и копье, — сказал он со знанием дела и передал оружие женщине. — Теперь опробуй короткое оружие.
Женщина наблюдала за Льешо с гипнотическим вниманием кобры. Юноша умоляюще взглянул на Дена, но маска учителя осталась неколебимой.
— Никто не причинит тебе вреда, — уверил Якс. — Мы просто должны знать, как тренировать тебя, чтобы безошибочно добиться результата.
В этом была только доля правды. До остальной ее части юноша додуматься не мог, в воздухе витали секреты. Наклонив голову, он проследовал в направлении, указанном Яксом, и стал рассматривать разложенное на столе оружие. Там был древний нож с рукояткой, которая выделялась среди остальных. Льешо потянулся за ним, проверил, сколько он весит, и наконец сжал в руке. Затем поднял нож над головой и сделал движения, навеянные ему молитвенными фигурами, которым Ден учил этим утром. Оружие словно стало продолжением пуки. Льешо изящно закончил упражнение, затем повторил его снова, но с молниеносной скоростью, которая удивила его самого. Когда юноша остановился передохнуть, Якс забрал у него нож и положил на место.
— Только не искусство с лезвием, — сказал он бесповоротно. — Что еще тебе подойдет?
На этот раз Льешо так просто не отступился. Выбранное оружие превратилось в часть него, и ему хотелось знать, что произошло.
— Что это за нож? — спросил он Якса и схватил нож. — Мне он знаком, но я не помню…
Женщина потянулась через стол и дотронулась до его руки с той же нежностью, с которой она гладила татуировки Якса.
— Ты вспомнишь, — сказала она.
Затем обвила пальцами лезвие ножа и высвободила его из хватки Льешо, отпрянувшего от удивления, — на ее холодной белой руке не было крови, хотя нож должен был глубоко ее порезать. Когда холодное оружие исчезло, как и копье, в рукаве, Якс взял юношу за плечо и повернул обратно к столу.
— Испробуй что-нибудь еще.
Льешо испепелил его взглядом. Ему не терпелось услышать ответы на мучившие вопросы, но своим прикосновением Якс вызвал очередной всплеск видений, перепутанных образов, которые ему раньше встречать не приходилось. На этот раз предстало плечо Якса: чистое — без обвивавших его татуировок. Как-то оно было связано с женщиной и ножом.
— Ваша рука. Что значат эти рисунки? — спросил Льешо и не поверил в свою смелость, но видения толкали его на непредсказуемые поступки, и юноша скрежетал зубами в ожидании то ли появления новой картины, то ли удара от учителя за дерзость.
Якс не стал отвечать, выражение его лица было каменным.
— Это отметки убийств, — сказала загадочная женщина, и по коже Льешо прошла дрожь. — Каждая лента соответствует смерти человека.
