И канцлер стал читать вслух, ибо у верных вельмож аквилонского короля не было секретов друг от друга.
«Достопочтенному Публио, канцлеру Аквилонии. Да хранит нресветлый Митра тебя и твою страну. Спешим сообщить тебе следующее. Конан, король Аквилонии, был сражен в пути безвестною болезнью. Митре было угодно, чтобы король нашел приют в нашем дворце в Бельверусе. Состояние Конана внушает опасения прдцворным лекарям; королева Зенобия ухаживает за своим мужем. Мы также делаем все возможное, чтобы здоровье короля пошло на поправку, не останавливаясь ни перед какими расходами. Однако наши подданные, привыкшие видеть в Конане врага, ропщут, когда золото из нашей оскудевшей казны уходит на лекарства для аквилонского короля. Поэтому предлагаем тебе подумать, что может сделать Аквилония для облегчения нашего бремени. Ответ пришли с нашим послом. И еще: передай благородному графу Троцеро, что его личного присутствия — отдельно или во главе соответствующей делегации — не требуется. Опасаемся, граждане Неме-дии могут неправильно истолковать такой шаг и тогда мы, возможно, окажемся не в состоянии сдержать их враждебные порывы в отношении аквилонского короля. С надеждой на твое благоразумие , владыка Немедии».
— Ну и шакал! Змей немедийский! — проревел Троцеро, когда канцлер закончил чтение. — Я покажу ему «соответствующую делегацию»! Он держит Конана в пену и просто-напросто вымогает деньги!
— Хорошо, если так, — пробурчал Публио.
— Что ты имеешь в вцду?
— А то, что, получив от нас золото, Тараск прикончит государя. Нам же напишет что-то вроде этого: «Старания наши были тщетны; волею Митры король покинул этот мир».
— Проклятие! Что же нам делать? Посол Тараска ждет ответа!
Публио, всегда отличавшийся умом, но не решительностью, растерянно развел руками.
— Я считаю, мы должны убить посла и сделать вид, будто не получали этого письма, — сказал Просперо. — А самим готовиться к войне.
— О, если бы я мог пойти войной на Тараска прямо сейчас! — возгласил граф. — Мои пуантенские рыцари стонут от безделья. Мы за день прорубим огненный коридор от границы до самого Бельверуса! Ты поведешь их, Просперо!
Канцлер неодобрительно покачал головой.
— И Конан отдаст душу Митре.
— Крому, — поправил канцлера внезапно смиривший свой гнев Троцеро.
— Какая разница, — продолжил прагматичный Публио. — Тараск замыслил прикончить Конана в любом случае. Если же мы пойдем на него войной, он сделает это немедля и пришлет нам отрубленные головы Конана и Зенобии. Вот если бы можно было освободить нашего государя.
— Это мысль! — воскликнул Просперо. — Небольшой отряд верных людей — и король на свободе!
— Решено! — молвил Троцеро. — Я знаю таких людей. Через сутки мы будем в Бельверусе!
— Не обижайся, господин, но это моя работа, — сказал Просперо.
— Не хочешь ли ты сказать, Просперо, что я слишком стар для таких дел? — грозно вопросил правитель Пуантена.
— Не кипятись, граф, — обратился к нему Публио.— Генерал прав. Король поставил тебя править Аквилонией в его отсутствие. Ты не должен покидать свой пост. Доверимся Просперо: он все сделает как нужно!
— Спасибо, Публио, — генерал крепко сжал пухлую ладонь канцлера.
Троцеро пришлось отступить.
— Ладно, будь по-вашему. Головой отвечаешь за него, Просперо! Но что мы ответим послу?
— Я скажу ему, — нахмурив лоб, молвил Публио, — что послание его короля принято к сведению. Подробный же ответ Тараску будет в запечатанном пакете. С собой я дам послу пятьсот золотых монет, как первый взнос.
— Готов биться об заклад, я буду в Бельверусе раньше его, — сказал Просперо. — Тем более что он вряд ли доедет до цели, имея на руках пять сотен золотых!
Вельможи Конана крепко пожали друг другу руки.
Тезиас сидел в своем мягком кресле, восхищенно перебирая страницы великой Книги Судеб. Перед ним в почтительном поклоне застыл магистр Синих Монахов.
— Ты только посмотри, Брахо, какая книга! Ей неизвестно сколько тысяч или даже миллионов лет, а выглядит так, будто написана только вчера!
— Да, она ничего общего не имеет с теми рваными пергаментными манускриптами, откуда черпают мудрость обычные маги!
Карлик мечтательно потянулся.
— Она моя, Книга Судеб. Моя снова! Она поможет мне одолеть Болезнь Разума и вернуть себе власть над миром. Вы прекрасно поработали, Синие Монахи! Воистину, у меня великолепные слуги!
Брахо с достоинством кивнул.
— Это твоя заслуга, Великая Душа. Мы только исполняем волю нашего хозяина.
— Знаю, Брахо, знаю. И все же вы молодцы! Готовы ли мои монахи на новые подвиги?
— Как прикажешь, хозяин.
Тогда слушай. Много месяцев назад один человек приютил меня, скромного пилигрима судьбы, в своем дворце, дал возможность мыслить и действовать. Не скажу, что он всегда хорошо со мной обращался, но и я платил ему тем же. Пора напомнить ему о себе. Я желаю, чтобы на рассвете вы нанесли визит моему старому другу и передали небольшой презент от Великой Души.
Разгадав мысль карлика, магистр Синих Монахов широко улыбнулся.
— Я сделаю это лично, мой повелитель.
Глава пятая УМРИ, ТИРАН!
— Сто высочество шах Рустам-Мамед! — возгласил камердинер, и взору короля Немедии предстал полный мужчина в одеждах восточного вельможи. Широкое платье из тончайшего шелка складками спадало по стат-ной фигуре. На голове шаха красовалась большая многослойная чалма; спереди ее украшал сверкающий граненый рубин. Человека, вступившего сейчас в личный покой короля, можно было бы назвать красавцем, если бы не одно «но»: у него не было правой руки.
— Входи, входи, любезный шах, — приветливо молвил Тарас к.
— Свидетельствую тебе свое почтение, король Немедии, — легко поклонившись, сказал Рустам-Мамед. — Прошу, утоли мое любопытство: чем обязан я такой милости? Не чаял я, изгнанник, предстать пред светлым ликом восседающего на Троне Дракона!
— Что ж, пожалуй, я не буду терзать тебя неведением. Присаживайся, любезный шах. Перейдем прямо к делу; Но прежде скажи: какие чувства испытываешь ты к Конану, варвару из Кнммерии?
Едва успев сесть на мягкий диван, Рустам-Мамед вскочил; волна неудержимого бешенства прокаталась по его суровому лицу. Единственная рука шаха потянулась к висевшему на поясе кривому, богато инкрустированному кинжалу.
— Какие чувства?! Ты что, позвал меня, что6*ы вдоволь поиздеваться над несчастным калекой, король Немедии?!
— Успокойся, любезный шах! У меня и в мыслях того не было. Я только хотел бы знать, что сделал бы ты с киммерийцем, окажись он в твоей власти?
