В предвечерних сумерках Дар брела по дороге, нарядившись проклятой. При каждом ее шаге звенел колокольчик, привязанный к посоху. Лоб Дар повязала тряпицей. Нос она повязала другой тряпицей, вымазав ее в красной глине под цвет запекшейся крови. Обе ее руки также были обмотаны повязками — так, что казалось, что на одной руке у нее вообще нет пальцев, а на второй не хватает двух. После наступления темноты похожим образом должны были нарядиться орки, но идти вперед, пока светло, могла решиться только Дар. Только она могла раздобыть еду.
После стольких дней, когда приходилось постоянно прятаться, Дар непривычно чувствовала себя на дороге. Хорошо еще, что дорога была почти безлюдная. Народа в холмах жило немного, и Дар шла довольно долго, прежде чем увидела впереди небольшое селение. Оно располагалось у конца проселочной дорога, ведущей в лощину. Дар направилась туда, старательно ударяя по земле посохом, чтобы возвестить о своем приближении. Она была еще на довольно почтительном расстоянии от домов, когда над ее головой просвистел камень. Дар остановилась и увидела, что камень в нее швырнул мальчик, рядом с которым стояла женщина. Мальчишка наклонился и набрал еще камней, но швырять не стал.
— Дальше не ходи, — крикнула женщина, — я вынесу тебе хлеба.
Дар поклонилась и стала отступать назад, не спуская глаз с мальчишки. Женщина подошла к дороге, положила на землю что-то зеленовато-голубое и поспешила прочь. Дар дождалась, пока женщина уйдет, и только потом вернулась. Оказалось, что женщина положила на землю половину каравая хлеба, покрытого плесенью. Дар наклонилась, чтобы подобрать хлеб, и на землю прямо перед ней упал камень. Рядом упал второй. Дар схватила хлеб и поспешила уйти.
Вернувшись к тому месту, где спрятались орки, Дар разделила на порции заплесневелый хлеб и грибы. Когда они поели, уже успело так стемнеть, что орки могли без опаски выйти из леса. Убывающая луна давала мало света, а звон колокольчика отпугивал любого любопытного. Таким образом Дар и орки беспрепятственно миновали холмы и вышли в долину, где небольшие крестьянские селения чередовались с лесами и пустошами.
Целый день Дар проспала в лесу, пока не настало время снова отправляться на поиски пропитания. Она обошла несколько селений, и вечерняя трапеза для орков получилась более обильной, хотя менее съедобной. Дар чувствовала себя неловко, объявляя, что эти отбросы — дар Мут ла, но орки не жаловались.
Когда стемнело, Дар и орки снова тронулись в путь. Луна еще не взошла, и Дар видела только белесую проселочную дорогу. Нигде не светились окошки домов, ночные тени сгустились над окрестностями. Поэтому когда за поворотом дороги Дар увидела свет, он сразу привлек ее внимание. Она остановилась.
— Ты ничего необычного впереди не видишь? — спросила она у Ковока.
— Тва, — ответил орк, вглядевшись в темноту.
Дар вздохнула и зашагала дальше.
— Я так и думала.
Однако видение не исчезало. Огонь горел прямо посреди дороги, и избежать встречи с ним можно было, только обойдя его. Казалось, смысла в этом немного, поэтому Дар ничего не сказала и продолжала идти вперед. Костер вовсе не казался каким-то ненастоящим. Приближаясь к нему, Дар ощутила жар, исходящий от пламени. Его языки озаряли дорогу, удлиняли тени странников.
Дар почувствовала, как Ковок-ма дотронулся до ее плеча.
— Ты что-то видишь, — сказал он.
— Хай, — прошептала Дар, — это…
— Не говори мне! — оборвал ее Ковок-ма, — Мут ла открывает это только тебе одной.
Вскоре они подошли к костру так близко, что Дар просто-таки взмокла от жара. Против воли пламя притягивало к себе ее взгляд — пламя и скрюченная фигура внутри его. Дар расплакалась. Пламя исчезло, сменилось прохладной тьмой.
После того как видение покинуло Дар, у нее было такое ощущение, словно она прошла некое испытание. Почти сразу страх и тоска, охватившие ее, сменились покоем. Поэтому она и решила, что одолела испытание. Покой не оставлял Дар всю ночь и на следующее утро. Когда на рассвете они остановились, чтобы отдохнуть после ночного пути. Дар легко и крепко уснула. Ближе к вечеру она проснулась прекрасно отдохнувшей и огляделась по сторонам. Ковок-ма куда-то ушел.
«Наверное, он пошел собирать грибы или ягоды», — подумала Дар и пожалела о том, что Ковока нет.
Она какое-то время подождала, но Ковок-ма все не возвращался, и тогда она решила разведать дорогу. Чем дальше они уходили от Гарлсхолдинга, тем менее уверенно она себя чувствовала в выборе пути. Дар повязала лоб тряпицей и пошла к дороге, намереваясь выдать себя за обычную странницу и, если повезет, спросить у кого-нибудь дорогу.
Тянулся долгий летний день, солнце еще не село. Оно подсвечивало деревья зелено-золотистым светом. По извилистой дороге, судя по всему, в этих краях мало кто ходил, и Дар никого не встретила. Она шла, пока солнце не начало клониться к горизонту. На дорогу легли тени. Дар уже собралась повернуть обратно, когда услышала, что кто-то бежит с той стороны, откуда она пришла. Испугавшись, что кто-то гонится за ней. Дар была готова спрятаться, но услышала, что бегущий человек рассмеялся. Он смеялся так заразительно и весело, что Дар успокоилась и решила все же заговорить с ним.
Вскоре на дороге появился молодой человек в охотничьем костюме. Заметив Дар, он радостно вскрикнул и устремился к ней.
— Поймали его! — прокричал он, — мы его поймали!
— Кого поймали? — спросила Дар.
Молодой человек остановился. Ему явно не терпелось рассказать о случившемся.
— Мы охотились на вепрей с гончими собаками и вдруг увидели, как он топает по лесу. Ну, мы и напустили на него свору псов. Пять собак он укокошил и чуть было не прикончил Тарла и Гама, но тут Сав его дубинкой шарахнул. Вот это была драка!
— О ком ты говоришь? — с искренней тревогой спросила Дар, — кого вы поймали?
— Здоровенного гоблина! Первого в этих краях изловили с тех пор, как мой отец мальчишкой был.
— Вы его убили?
Молодой человек улыбнулся.
— Еще нет. Вот спешу народ собрать, чтобы мы его поджарили, как полагается.
— Хотелось бы поглядеть, — сказала Дар, — а где он?
— Чуть дальше на дороге. Мы его туда оттащили и привязали к дереву.
Дар медлила только секунду. В следующее мгновение она вонзила кинжал в грудь молодого охотника. Этому приему — быстрому удару снизу под ребра, прямо в сердце, — ее научил Севрен. Охотник устремил на Дар взгляд, полный изумления, что-то беззвучно проговорил — и рухнул на землю. Дар смотрела, как он умирает. Но вина за содеянное была меньше ее тревоги за Ковока. Орк ни в чем не был виноват, в отличие от этого человека. Вдруг привидевшийся Дар огонь приобрел страшный смысл. Ей оставалось надеяться только на то, что в видениях ей являлось не то, что было неотвратимо.
Дар схватила мертвого охотника за лодыжки и оттащила в кусты. Поспешно забросав труп землей и опавшей листвой, она опрометью побежала назад по дороге. Дар не знала, успел ли убитый ею охотник рассказать еще кому-то о поимке орка, поэтому не могла предвидеть, что ее ожидает. Представляя себе толпу, жаждущую сжечь Ковока заживо, она бежала все быстрее.
