В первый момент человек испугался. Значит, уже имел негативный опыт общения с другими, более агрессивными, людьми. И кое-чему у них научился. Был он небрит, но без бороды — значит, оторван от цивилизации был недавно. Рубаха, в которую он был одет, слабо походила на повседневную одежду аборигена, долго живущего в развалинах и вынужденного опасаться нападения собак. Значит, он где-то взял одежду недавно. Продуктовых магазинов, подобных тому, где побывал Егор, в округе было немало, но незнакомец предпочел отобрать еду, а не искать самостоятельно. Значит, с большой долей вероятности, просто не хотел терять время. Может быть, уносил ноги из города?
С каждым новым выводом в голове постепенно достраивалась какая-то логичная схема. Егор уже ощущал ее очертания, понимал, как начинают складываться в закономерную последовательность отдельные ее части. Но целостное видение всей системы разом не приходило. Словно для завершения мозаики не хватало еще какого-то — может быть всего одного, но зато самого важного — факта.
— Э-э-э-эй! — донеслось снизу. — Есть кто живой? Эгей, живы-ы-ы-е есть?
В хриплом мужском голосе слышалось столько муки и одиночества, словно человек был на грани отчаяния. Но главное, судя по интонациям, крикун был мертвецки пьян.
Егор опасно перегнулся через перила. Голос показался ему знакомым, но занятый собственными размышлениями, он не сразу сообразил, кто может так громко и с таким пьяным надрывом, орать. А когда сообразил, чуть не перевалился через перила балкона.
В тот же момент его единственный друг детства Макс Обрезкин появился на дороге перед магазином.
Несмотря на приличное расстояние, Макса Егор узнал сразу. И не только по силуэту и походке. Именно в этой ярко-синей рубахе тот заходил в последний вечер перед катастрофой, пытаясь заманить приятеля в ночной клуб. В клуб Егор не пошел и Макс, как, впрочем, в большинстве случаев, отправился туда один.
— Да кто-нибудь! — с отчаянием в голосе заорал Макс, останавливаясь между двумя молодыми деревцами и хватаясь за них руками.
Егор уже хотел было окликнуть товарища, как вдруг заметил оживление в собачьей стае возле арки. Звери услышали человеческий голос и теперь смотрели в сторону улицы, откуда в их сторону и двигался Макс. Они его еще не видели, но уже готовы были сорваться с места, ориентируясь на звук.
Крик застрял у Егора в глотке. Схватив дубину, он побежал вниз по лестнице.
Сердце отчаянно колотилось в груди, перед глазами в безумной пляске мелькали бетонные ступени. Несколько коротких минут отделяли жизнь Макса от судьбы растерзанного псами человека с ружьем.
«Помолчи, Макс, не ори больше», — мысленно взмолился Егор, длинными прыжками преодолевая лестничные пролеты.
Но Макс его молитвам не внял. Минуя второй этаж, Егор отчетливо слышал, как приятель с пьяной слезой в голосе завопил на всю улицу:
— Да куда ж вы, гады, подевались-то все?!
Подъездную дверь Егор распахнул плечом. Минуя ступени, прыгнул с высокого бетонного крыльца. Разом охватил взглядом заросшую кустами и травой площадку перед домом, пьяного приятеля, поворачивающего голову на скрип двери, и собачью свору, неторопливой рысью выворачивающую из-за остова трамвая на перекрестке.
— Сюда! — рявкнул Егор, бросаясь к другу.
— О, наконец! — довольно объявил Макс и плюхнулся на землю. — Знал, что ты меня не бросишь…
— Вставай! — заорал Егор, налетая на товарища и дергая его за воротник.
Треснуло, и в руке Егора оказался кусок обветшавшей синей ткани.
— Ты чего? — изумился Макс, но Егор уже схватил его за руку, дернул на себя и потащил к спасительному подъезду.
Собаки не спеша расходились полукругом, отрезая людям путь к отступлению.
— Да погоди ты! — рванулся Макс. Высвободил руку и остановился, пьяно покачиваясь. — Куда тащишь? Давай поговорим…
— Разговорчики! — заорал Егор первое, что пришло в голову. — За мной, бегом!
И снова поволок Макса за руку.
Собаки прибавили ходу. Набегающая широким полукольцом стая привела Егора в ужас. Заметил зверей и Макс: слабо охнув, он перестал сопротивляться и даже подтолкнул взлетающего по крыльцу Егора.
Первая собака в два прыжка оказалась на крыльце в тот момент, когда друзья начали закрывать за собой дверь. Зверь просунул между дверным полотном и косяком лапу и оскаленную морду. В левой руке Егор по-прежнему сжимал дубинку. Не задумываясь, он треснул ей по собачье морде, да с такой силой, что выронил, не удержав, а Макс тут же топнул по лапе ногой. Зверь взвыл и убрался из проема. Тяжелая железная дверь гулко ударилась о косяк. Егор навалился на нее.
Снаружи раздался скрежет собачьих когтей.
— Погоди, — почти трезвым голосом сказал Макс, поднимая с пола дубинку.
Он сорвал со стены свисающий провод и ловко примотал им дубинку к ручке двери. Велел:
— Отпускай. Такой засов сложно сломать.
Просунутая под ручку и закрепленная дубинка действительно не давала двери открываться наружу.
Несколько секунд друзья смотрели друг на друга. Потом крепко обнялись.
— Как же хорошо, что я тебя нашел, — со слезой в голосе бормотал Макс. Видно, не до конца еще отпустило. — А то куда ни плюнь — одни мертвяки да кости. Думал уже, что сам помер.
Егор не стал уточнять, кто кого нашел. В беспросветном тоскливом одиночестве Макс появился как хороший знак от неведомого ангела-хранителя. Пьяный, чуть не ставший обедом, настоящий. Одним фактом своего появления давший больше сил и надежды на спасение, чем любая еда, вода или оружие.
Осознавая, как крупно им обоим только что повезло, Егор едва сам не расчувствовался.
— А теперь рассказывай, что тут творится, — потребовал Макс, отстраняясь и глядя на Егора осоловевшими глазами.
Он здорово похудел и словно бы даже высох, черты лица заострились, стали блекло-серыми, но в остальном это был все тот же неугомонный Макс, способный на идиотские поступки даже в самых неподходящих обстоятельствах.
— Вот бы мне кто сперва рассказал, — проговорил Егор, хмурясь. — Пошли, у меня что-то вроде штаба на десятом этаже.
Егор насколько мог быстро зашагал вверх, рассчитывая, что, поднявшись следом, Макс немного протрезвеет. С одной стороны, объясняться с приятелем, пока тот был под градусом, не хотелось. С другой же — от радости, что теперь он не один в этом кошмаре, хотелось бежать вприпрыжку.
Макс его энтузиазма не разделял. Пока товарищ полз до десятого этажа, Егор успел замочить две порции лапши с тушенкой. Сам к еде не прикасался, ждал.
— Ничего себе марш-бросочек, — простонал Макс, вползая на балкон. — Ох, башка-то как трещит! Зачем так высоко забрался? Нельзя было на первом этаже штаб устроить?
— Ешь, — коротко сказал Егор, двигая к другу пластиковую коробку с размокшей лапшой.
