Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34
— Это мой старый проверенный метод, — улыбнулся Харрисон.
— Весьма практичный к тому же, — заметила Симона. — Этим ребятам еще многому предстоит научиться… — Она шутливо подергала Габриель за каштановый локон. — Я думаю, мы готовы.
Лицо Харрисона стало серьезным.
— Дочка, — начал он, предлагая руку невесте, — можно?
— Я люблю тебя, — тихо произнесла Габи. — И всегда любила за то, что ты сделал для меня и Рафа. Конечно же, папа, — она взяла его под руку, — можно.
Симона удовлетворенно улыбнулась, услышав, как рассмеялась Габриель, увидев коляску, запряженную парой гнедых лошадей, и кучера в высокой шляпе. Харрисон помог им сесть в коляску, а сам устроился рядом с кучером. Послеполуденное солнце разливало по небу золотое зарево. День сдержал свое обещание, а Симона сдержит свое.
Перемирие.
— Ну, вот и он. — Голос Габриель был странно тихим.
Люк стоял рядом со своим шафером.
— Да, — сказала Симона. — Вот и они.
— Смелее, mon ami, — подбодрила ее Габриель.
— Сегодня смелости у меня достаточно, — заверила ее Симона. — Хватит даже для тебя, если вдруг понадобится.
— Мне это не требуется.
— Я знаю. — Симона улыбнулась.
Фотограф сделал еще несколько снимков, когда они вышли из коляски. Симона старалась запечатлеть в памяти все. Богатый аромат осенних роз, исходящий от букета невесты. Блеск фамильного жемчужного ожерелья Дювалье — что-то «взятое взаймы». Симона настояла на этом обычае. Ожерелье принадлежало ее матери, смерть которой повлияла на судьбы и Симоны, и Габриель.
Невеста приняла его с любовью и гордостью.
— Ты это сделаешь, — прошептала Симона, в последний раз осмотрев Габи с головы до ног перед тем, как Харрисон взял свою дочь за руку, чтобы проводить ее к беседке, где их ждали Люк и Рафаэль. — Ты со всем прекрасно справишься.
Люк и Раф. Ночь и День, как прозвали их в детстве. Братья по духу теперь были связаны и родственными узами. Симона искренне радовалась за своего брата, поскольку теперь он снова сблизится с Рафаэлем.
Жизнь Люка станет от этого богаче, как могла бы стать и ее жизнь…
Симона едва слышала слова церемонии. Она запоминала картины этого торжественного дня. Люк в черном узком галстуке, уверенный в своей любви к Габриель. Невеста, светящаяся от любви к жениху. И Рафаэль, который умел страстно любить и никогда не оглядывался назад, молчаливо наблюдающий, как его отец передает дочь Люку.
Обмен кольцами, затем поцелуй, во время которого Симона, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, смотрела куда угодно, только не на Рафаэля.
Поздравления… Фотографии… Молодая чета медленно двинулась через сад к ресторану. Симона несла теперь оба букета, а невеста и жених приветствовали гостей. Многие друзья и деловые партнеры Люка приехали из Европы. Кое-кому не пришлось совершать длительное путешествие. Симона внимательно наблюдала за всеми, чтобы увидеть будущих союзников мадам Люк Дювалье. Так же как и будущих врагов.
— Что ты делаешь? — услышала она рядом глубокий голос. — Подсчитываешь общую стоимость драгоценностей всех присутствующих?
— Тише. Я считаю, но не это.
— А что?
— Доброжелателей твоей сестры. — Она помедлила, прежде чем повернуться к Рафаэлю. Обычно подобная авантюра сопровождалась задержкой дыхания. — Например… — О да, прощай кислород! — Мелисандра Дюбо к ним явно не относится.
Раф посмотрел на гостей:
— Покажи мне ее.
— Черная маленькая шляпка, черный топ без бретелек и длинная розовая юбка.
— Увидел. Она что, бывшая подружка Люка?
— Ради бога, Раф! Я думала, ты о нем лучшего мнения. Она никогда не была его подружкой. Мелисандра — просто сноб.
Рафаэль нахмурился.
— Есть еще недоброжелатели? — спросил он. Симона назвала пару имен. Дети Кавернеса привыкли защищать друг друга. Некоторые привычки никогда не меняются.
Иниго, стоя в дверях ресторана, подал знак, что банкетный зал готов. Симона и Рафаэль начали приглашать гостей.
Шампанское лилось рекой. Официанты с канапе на серебряных блюдах курсировали среди собравшихся. Иниго попросил гостей поприветствовать новобрачных. Люк под руку с Габриель под громкие аплодисменты вошли в зал; одинокая скрипка заиграла нежную прочувствованную мелодию.
— Мне нравится, как вы декорировали зал розами, — заметила Симона.
— Правда, они прекрасны? — обрадовался Иниго. — Но если честно, я всего лишь оформил букеты. Остальное сделал Рафаэль — он их и отобрал, и срезал, и очистил от лишних листьев. — Его глаза скользнули по мускулистому торсу Рафа. Он сокрушенно вздохнул. — Такая жалость, что вы…
— Ну не знаю, — протянула Симона, покосившись на Рафаэля. Его хмурый взгляд гарантировал ей скорое отмщение.
Иниго улыбнулся:
— Вы обратили внимание на его глаза? Не надо быть ясновидящим, чтобы понять, что это не взгляд благодарного мужчины.
— Благодарность никогда не была его сильной стороной, — бросила Симона, отвечая Рафаэлю вызывающей улыбкой. Ее сильной стороной никогда не был здравый смысл.
— Солнышко, я думаю, вам не следует западать на подобного мужчину, — посоветовал Иниго.
— А вам приходилось встречать мужчину, который увлек бы вас прямо в ад, а потом вы умоляли бы его разрешить вам поджариться еще разок?
— Ну, если будет нужна помощь, присылайте открытку. Правда, я не знаю, что способно отсрочить ваше путешествие в пекло. Он выглядит так, словно планирует сгореть заживо вместе с вами. — Менеджер театрально передернул плечами. — Но дядя Иниго все равно готов вам помочь.
* * *
Рафаэль поправил галстук и, стиснув зубы, занялся гостями. Надо было сделать так, чтобы все приглашенные чувствовали себя как дома. Это была эклектичная смесь отпрысков европейских винодельческих династий и их австралийских собратьев. Габриель никогда не встречалась с большинством из них. С некоторыми не приходилось встречаться Люку. Впрочем, усилия Рафаэля были не очень нужны, поскольку особа в платье кремового цвета превосходно владела искусством вести подобные приемы.
Изумительно красивая Симона Дювалье энергично и мастерски соединяла Дом Дювалье и его партнеров с Домом Александера.
Да, действительно, Габриель и Рафаэль — дети экономки. Да, действительно, Рафаэль учился искусству изготовления шампанских вин у отца Симоны, однако потом увлекся красными винами. Да, отец был расстроен — он считал композиции Рафаэля одними из лучших достижений Дома Дювалье. В последние годы жизни, если дело доходило до шампанского, Филлип Дювалье не пил ничего, кроме «Шато Кавернес» урожая 1995 года. Оно было приготовлено Рафаэлем под руководством Филлипа, когда юному виноделу было семнадцать лет. И сейчас сотрудничество Рафаэля и Люка снова налаживается.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 34
