— Твоя мать часто обо мне расспрашивает? — поинтересовался он у Стеллы.
Дочка тряхнула запястьем. Маленький бубенчик на новом браслете издал холодный металлический звук.
— Не часто.
— Вот как?
Отца, видно, это задело, поэтому Стелла пошла на попятную.
— Ну, иногда. Мы не очень много с ней беседуем. Все равно у меня не получается разговаривать с ней так, как с тобой.
Уилл заулыбался, довольный. По крайней мере, хоть кто-то до сих пор в него верил.
Стелла подалась вперед, опершись на локоть.
— Вообще-то мне нужно кое о чем с тобой поговорить прямо сейчас. О том, чего она никогда не поймет.
Так вот почему девочка весь обед была сама не своя. Уилл очень надеялся, что разговор пойдет не о сексе или наркотиках. Он сам далеко не образец добродетели, так что вряд ли сумеет весомо аргументировать. Стелла тем временем смотрела на него так, словно он был для нее спасительной соломинкой, и это само по себе вызывало в нем тревогу. У нее в глазах мерцали такие же, как у него, золотые искорки, а еще она так же, как он, понижала голос, если речь заходила о чем-то серьезном.
— Кажется, я могу определять, что произойдет с некоторыми людьми, — призналась она отцу.
Уилл громко расхохотался. Не мог удержаться, тем более когда вспомнил, в каких переделках побывал в ее возрасте. Сколько раз он повергал свою бедную мать в ужас, сколько ночей не являлся домой, сколько правил чувствовал себя обязанным нарушить: тут тебе и гашиш, припрятанный в кладовке, и мешочки с марихуаной в ящике стола, и пожары, которые он разжигал просто из желания немного развеяться, и множество других проступков, а бедняга Мэтт каждый раз его прикрывал, беря вину на себя.
— Прости, — сказал Уилл, увидев, что дочка обиделась. — Я не над тобой смеюсь. Просто у меня камень с души свалился. Я было подумал, ты собираешься рассказать что-то ужасное.
— Так оно и есть.
— Детка, послушай, я тоже могу предсказать будущее некоторым людям. — Он кивнул на столик в углу, где сидела парочка и весь вечер ссорилась — Видишь тех двоих? Не пройдет и года, как они разведутся. Можешь мне поверить. И еще одно: уверен, твоя мать здорово рассердится, что мы ушли в ресторан без нее. Очень ясно вижу.
— Я имею в виду совсем другое. — Стелла придвинулась к нему поближе, звякнув бубенчиком на браслете. — Я знаю, как они умрут.
— Ага.
Уилл закурил сигарету и задумался. За окном вся Бикон-стрит была окутана коричневыми сумерками. По тротуару расхаживали голуби, поблескивая в гаснущем свете бледными перышками.
— Я бы на твоем месте потушила сигарету, — сказала Стелла.
Она говорила так уверенно, совсем по-взрослому. Уилл даже испугался. По спине пробежал холодок. Что, если она говорит о его будущем? О вполне заслуженной судьбе? В последнее время у него часто случаются приступы кашля, да и горло с утра саднит.
— Почему? Потому что это убьет меня?
На губах Стеллы заиграла улыбка.
— Нет. Потому что мы сидим в секции для некурящих.
Уилл засмеялся и потушил сигарету о недоеденную булочку. И действительно, на стене висела табличка: «Не курить».
— Значит, я не умру в обозримом будущем от рака легких?
— Насчет тебя ничего не могу сказать. Я знаю, что будет только с некоторыми, и никак не могу предугадать, чью судьбу увижу. Это не контролируется.
Уилл допил свою порцию спиртного и заказал еще одну. Напряжение начало отступать. Все оказалось не так страшно. Предчувствия, страхи, все в таком роде; естественно, это скоро пройдет. Девочка, видимо, баловалась с доской Уиджа[2]или колодой гадальных карт. Пустяки по сравнению с бедами, которые сваливаются на других родителей: шизофрения, анорексия, клептомания. Разве можно сравнить с этим какие-то видения? Уилл так оценил ситуацию: Стелла переживала переходный возраст, а потому естественный страх перед смертью смешался у нее с волнениями, вызванными родительским разрывом. Он читал в одной книге, как дети реагируют на развод; вообще-то он добрался только до середины книжки, так как философствование навевало на него скуку. Но теперь, однако, он засомневался, не стоило ли прочитать труд до конца. Быть может, Дженни была права; вероятно, им действительно следовало обратиться к семейному психологу, но, разумеется, Уилл тогда отказался. Какой смысл выкладывать уйму денег за целый час вопросов и ответов, когда все равно он будет бесстыдно лгать?
— А про кого-нибудь из сидящих здесь можешь сказать? — Уилл решил отнестись к мнимому недугу Стеллы как к салонной игре. «Скажи, сколько у меня тузов на руках и сколько паршивых валетов, ответь, сколько мне осталось ходить по этой земле». — Как насчет тех двоих в углу?
Естественно, он выбрал их — двух привлекательных женщин лет за тридцать, хорошо проводящих время в ресторане. Одна из них — блондинка, бледненькая, с убранными на затылок волосами; ее подруга в черном платье, очень похожем на то, которое Джулиет подарила Стелле, нацепила на руки не меньше десятка серебряных браслетов.
Стелла бросила взгляд на их столик и тут же повернулась к отцу. В лице — ни кровинки. Ей хватило одного мгновения. Один взгляд — и она все узнала. От отца пахло виски и немного табаком. С соседнего столика убирали грязные тарелки, тихо ими позвякивая.
— Та, что в черном, умрет в собственной постели глубокой старухой. У нее остановится сердце.
— Хорошо. — Уилл пьянел все больше — Если хочешь знать, Стелла, это отличная смерть. Черт возьми, хотелось бы и мне так откинуть коньки. В том, что ты увидела, нет ничего плохого.
Уилл снова повеселел. «Разговаривайте со своими детьми-подростками, — советовала прочитанная до середины книга. — Относитесь к ним так, словно их идеи имеют какое-то значение».
— Как бы там ни было, уверен, что это твое ясновидение вроде гриппа. Поболеешь сутки — и все. Прими два аспирина, хорошенько выспись, Стелла, моя звездочка, а утром почувствуешь себя прекрасно. Проснешься с ясной головой.
Стелла тоже на это надеялась, потому что все эти видения были ей ни к чему. Любая девочка тринадцати лет на ее месте не нашла бы в них никакого утешения. Она заставила себя дышать медленно и ровно, перед тем как рассказать отцу все до конца. А потому не обратила внимания, когда официантка принесла счет вместе со своим телефонным номером и Уилл спрятал бумажку с небрежно нацарапанными цифрами к себе в бумажник. Стелла старалась не смотреть на вторую женщину за столиком в углу, рыжеватую блондинку с перерезанным горлом.
Официантка ушла, а Стелла удивила Уилла, усевшись к нему на колени, чего не делала уже много лет.
— Привет, — сказал Уилл, довольный. Возможно, у него все-таки был шанс стать хорошим отцом, да и вообще неплохим человеком. — Вот моя маленькая девочка.
