Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
— Есть! радостно вскрикивает мальчишка. — Есть! Поймал!
— Конечно, есть! — весело отвечает тренер. — Раз сам бич попросил, не может не быть. Мне кажется, Пономарёв, вы становитесь всадником.
У Панамы от этих слов делается горячо в груди.
Ну, разве что разок, а то ты совсем коня замотал. Повод не натягивай. Руки мягче в кистях. Пошёл!
А в дальнем углу манежа тренируются мастера. Манеж заключил контракт с киностудией, и вот теперь конники учатся падать. Панама вышагивает усталого коня и следит, как падает Борис Степанович. Вот он поднял коня в галоп. У того на передних ногах, чуть выше копыта, привязаны ремни-штрабаты, концы их у всадника в руках. В короткое мгновение, когда передние копыта отрываются от земли, нужно дёрнуть за ремни: конь и всадник летят через голову.
Каждый раз, когда всадник делает подсечку, у Панамы обрывается сердце, и в то же время ему хочется попробовать самому.
— Здорово! Очень здорово! — откликается Панама. — А вы не устали?
— Нельзя уставать! Во вторник съёмка. А конь ещё надает плохо, если упадёт на жёсткий грунт, может пораниться. Нужно научить его на бок падать. Я ещё плохо ему голову поводом направляю… Так что никак нельзя уставать.
Глава шестнадцатая
ОПЕРАЦИЯ «ПОДКОВА»
И название придумал и сам себя руководителем назначил Столбов. Он раздобыл тёмные очки, которые закрывали пол-лица, берет, а подбородок прятал в поднятый воротник пальто. И вообще напустил на себя такой таинственный вид, что прохожие останавливались и ошарашенно смотрели ему вслед.
— Так! — сказал он через два дня на совете звена. — Всё узнал. Объект расположен во дворе дома в двух автобусных остановках отсюда. Охрана: две собаки-дворняги на цепи и старуха. Старуха иногда уходит пить чай, тогда её сменяет старик. Вот план местности.
Четыре головы склонились над листом кальки.
— Ясно? — шёпотом спросил Столбов.
— Не-а! — так же шёпотом ответили заговорщики.
— Забор. Две доски. Я их уже выломал — висят на одном гвозде. Проходим во двор. Я нейтрализую собак. Девочки: одна следит за проходной, вторая у забора. Ты, Панама, и Бычун, твой партнёр, проходите на объект. По окончании работ операция свёртывается в обратном порядке. Время операции: двадцать ноль ноль — сейчас уже рано темнеет. Сбор в сквере у автобусной остановки завтра. Пароль: «Панама», отзыв: «Подкова»!
Вечер следующего дня был на редкость гадким. Мелкий дождь вперемешку с какой-то мглой висел в воздухе. Тускло светили фонари. Панама и Бычун спрыгнули с автобуса и, озираясь, вошли в сквер.
— Пароль! — Из темноты выступил Столбов.
— «Подкова»! — сказал Панама.
— Сам ты подкова! То есть ты Панама, а это пароль. Тьфу, напутал… Специалист — он?
— Да. Знакомьтесь.
— Не нужно, — остановил Столбов. — Лучший способ не проболтаться — ничего не знать. Ну что ж, пошли. Наши люди уже на местах.
Прижимаясь к стенам домов, они дошли до ворот.
У проходной стояла Юля.
— Бабка ушла. Дед сидит, — сказала она.
— Тихо, — зашипел Столбов, — ты что, всю операцию провалить хочешь?
Маша заботливо придерживала доски, когда во двор.
— Так! Где же тут собаки?
— А их дед в проходную забрал.
— Тем лучше. Путь свободен. Вперёд!
— Слушай, спросил Панама Бычуна, — а ты ковал когда-нибудь?
— Вообще-то нет, — ответил Бычун. — Но ты не волнуйся, всё будет нормально. Я вчера специально главу в учебнике коневодства чуть не наизусть выучил. Подкуём!
В бараке было темно, маленькая лампочка, желтевшая в коридоре, казалось, только подчёркивала эту темноту.
— Ну, давай с крайнего и начнём. Сначала снимем старые подковы. Ну-ко, дай ногу! Кому говорю, дай! Ах ты, чтоб тебе!.. Игорь, давай вместе ногу подымем!
Они отодрали одну подкову, вторую… Лошади хрупали сено и грустно, по-стариковски, вздыхали время от времени.
— Эх! Вот незадача! — сказал Бычун. — Наши подковы не подходят — малы.
— Что же делать? — спросил Столбов.
— Ничего. Мы старые поставим. Только копыта расчистим и поплотнее поставим.
— Подождите, — сказал Столбов. — Давайте посмотрим, может, у какой-нибудь лошади копыта подходящие… Дай подкову. Сейчас примерю. — И он пошел и соседнее стойло.
— Стоп! — выпрямился Бычун. — Здесь кто-то есть.
Они замерли. Осторожно скрипнула дверь.
— Мальчики! — раздался шёпот. — Вы где? — Это была Юля.
— Ты почему покинула пост? — взвился Столбов.
— Да, — капризно сказала она, — я тоже хочу посмотреть, как лошадок подковывают! И ещё мне нужна старая подкова на счастье, я вообще уже вся промокла. Давайте работайте, я буду нам помогать… Ты ноги у лошадки смотрел, ну и смотри себе на здоровье, а я ей сена дам. — И она стала шарить в кормушке.
— Ну знаешь… — начал возмущённо Столбов и вдруг, как-то странно рявкнув-икнув, отлетел к стене. — Ой! — завопил он, схватившись за живот. — Ой, лягнула! Ой, лягнула!
— Тише ты! Тише! — шептал Панама.
И тут раздался такой вопль, что на него разом откликнулись собаки в проходной.
— Крыса! Крыса! — истошным голосом визжала Юлька.
— Бежим! — крикнул Бычун.
Они подхватили Столбова — тяжёлый, чёрт! — и поволокли к дверям; когда подбежали к двери, то услышали, как торопливо громыхает замок.
— Есть! — как-то отчаянно сказал Бычун. — Попались…
Глава семнадцатая
«КУЗНЕЦ, ТЫ КУЗНЕЦ, РАСКОВАЛСЯ ЖЕРЕБЕЦ…»
— Что там стряслось, папаша? — спросил капитан Никифоров, слезая с мотоцикла. Капитан был грузный, в свете мотоциклетной фары его плащ блестел и делал Никифорова похожим на пожилого кита, зачем-то вылезшего на берег.
Старик сторож, с трудом сдерживая собак, заторопился:
— Я так понимаю — воры!
— Прямо так сразу и воры. Тихо! — сказал Никифоров собакам, и те, жалобно вякнув, сразу замолчали.
— Воры, воры и есть! Несколько человек! А может, фулюганы какие…
— Вот это скорее! Ну давай глядеть, кого ты там запер.
— Товарищ милиционер! — услышал Никифоров тоненький голосок.
У забора стояла девчонка. Она вся промокла, и дождевые капли покрывали её лоб и щёки, как роса. Они скатывались за воротник, но девчонка этого не замечала, а только нервно сдувала капли с верхней губы.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 19
