— Я не имею права, расслабиться после смены, так что ли?! А разве, к подругам-шлюхам не ходишь? Неизвестно еще, чем там занимаетесь! Тьфу, дура! — сплюнул Николай, худощавый молодой мужик, с мозолистыми, почерневшими от машинного масла руками. — Скажи спасибо, что работаю, да вас с дитём кормлю!
Взаимные препирательства разносились в единственной комнатушке квартиры в «хрущевке». У стены, стоял старый потертый диван, доставшийся в наследство от родителей, напротив — шифоньер и буфет. Здесь же, в комнате, у стола, пристроили детскую кровать, которая Машеньке, была уже слишком мала.
— Если подруги мои шлюхи, как говоришь, так, значит, и я шлюха?!
— А что, нет, что ли? Сколько раз приходила пьяная, неизвестно от кого. Смотри, Оксана, поймаю — убью! И тебя и его! Ни на что не посмотрю!
Та взвинтилась.
— Дурак! Еще, гулящих баб-то не видал! Не ценишь человека, гад! Ну, даже, если и гуляю, что теперь? По-мужицки ведь не можешь, импотент, блин!
Николай страшно взглянул на распалившуюся жену, подскочил к ней и ударил кулаком по лицу. Та схватилась за скулу и, во всю мочь, закричала:
— Так еще бьешь меня, гад! Не бойся, Машенька! — прижала к себе заплакавшую девчушку. — Уж этого-то не потерплю! Маша, давай собираться! Мы уходим. Оставайся, сволочь, тут один! Я с тобой развожусь!
Трясущимися руками, надела на ребенка кофточку, а на себя легкий плащ; и, держа дитя за руку, бросилась из квартиры, хлопнув дверью.
Выйдя из подъезда, остановилась в нерешительности. Куда идти?.. К Людке, подруге! Хотелось, кому-то излить накипевшую боль. Быстрыми шагами направилась, с девочкой, на трамвайную остановку…
— Разведусь я с ним, Люда! Мочи больше нет. Ну, не мужик он! А в половом отношении, вообще слабак. Ласки не дождешься… Сделает свое дело и отвернется спать. Ну, разве это жизнь?!
— Ничего, подруга, — полная, добродушная Люда сделала понимающее лицо. — У тебя, хоть кто-то есть, ребенок общий с мужем. А я дак, одна живу. Знаешь ведь, каково… Помиритесь еще… Давай-ка лучше, хапнем по маленькой, сразу легче станет.
Люда достала из холодильника, початую бутылку водки. После выпитых двух стопок, нервное потрясение, как будто, улеглось. Выпили еще по одной.
— Погляди на себя, какая ты красивая! Блондиночка, фигуристая, — правда, характер не очень покладистый… — душевная подруга смотрела, на Оксану, с восхищением. — А вот признайся, есть кто на стороне, а? Только честно…
— Да нет, конечно. Когда мне? Вон за Машкой, еще нужно ходить, — ведь всего четыре года.
— Симпатичная дочурка! На тебя похожа. Глазки тоже голубенькие, и носик вздернутый. Правда, ведь, Машенька?
Ребенок, не обращая внимания на взрослых, играл себе на полу с людиными бусами.
Так, за разговорами, опустошили бутылку. Люда сбегала за второй. Обе вскоре, стали совсем пьяными. Оксанина подруга повалилась, не раздеваясь, на кровать. Обиженная мужем, жена, сидела в оцепенении.
— Мама, пойдем домой. Уже темно стало! — Машенька потянула Оксану за рукав.
Та ошалело встала, надела плащ и вышла с дочкой из квартиры, даже не захлопнув дверь. Было 12 часов ночи. Взяв Машеньку за руку, пьяная мать, пошатываясь, отправилась с ней, неизвестно куда.
Поздно вечером, в окно деревянного дома постучали. Игорь, отодвинув занавеску, увидел старого знакомого Максима. Тот явно был подшофе. Впустил.
— Ты че, Игореха, сидишь, паришься? Может, прогуляемся? Бабки у меня есть…
Игорь жил один, и был убежденным холостяком. Дотянув до 45-ти, он так никогда и не женился, и детей у него не имелось. Занимал, в одиночку, вторую половину большого одноэтажного дома. Существовал на доходы от челночного промысла. Все его жилище, тут и там, было завалено всякого рода товаром: шмотьем, зонтиками, косметикой. По нынешним меркам, значит, жил не так уж и бедно. Тем не менее, семью так и не завел. Видно, не судьба.
И Максим, хоть значительно младше приятеля, был таким же непутевым, в брачном отношении, парнем. В отличие от Игоря, занятия конкретного у него не имелось. Но деньги, неизвестно откуда, все ж таки, доставал. Вот и сейчас, в кармане вертлявого пройдохи, лежало несколько сотен рублей. Одному, было скучно их пропивать, поэтому и пошел, на Пролетарскую, к Игорю.
— И куда ж собрался идти? — без всякого интереса, спросил хозяин.
— Да мало ли баб, сейчас, можно подцепить? Сами ведь клеются. Возьмем че-нибудь из спиртного, и предложим составить компанию. Хата свободная… Че еще, блин, надо-то? — Максим хитро подмигнул.
— Ну пошли, черт с ним! Только одеться надо поприличней.
— Да ты и так парень, хоть куда! Статно-кучерявый, блин… Ну, надень брючонки да куртку, — вон сколько шмоток-то навалено! Шевелись уже!..
Приобретенные в винном отделе, две бутылки водки, забросили в сумку. Остограмились в ночном киоске, в котором «бычку» продавали на разлив.
— Уже темнеет, счас самое время «работать». Пойдем, пройдемся по бульвару! — рвался в «бой» Максим.
Но на лавочках, как назло, никто не попадался. Проходили битый час, так ни с кем и не заговорив.
— Слушай, Макс! Поверну-ка, наверно, домой. Не нравится мне все это…
— Да брось, все нормально! Пошли еще к киоску, по 100 грамм дернем! Может, там, кто и есть. Чувствую, чувствую нутром, что сегодня нам повезет! — Максим был в каком-то остервенелом возбуждении. — Да вон же, молодая баба прохлаждается у столика. Правда, с какими-то мужланами…
Несколько «стоячих» столиков, освещенных светом фонаря, расположились на площадке, рядом с питейным киоском. Женщина еле держалась на ногах. Как оказалось, мужики к ней, никакого отношения не имели, хотя дама и была внешне привлекательной. Максим с Игорем пристроились тут же.
— А что это вы, девушка, одна ночью? Скучаете? — весело застрекотал «дон Жуан», улыбаясь во весь рот.
— Да пошел ты… Где моя Машенька? Где? — заплетающимся языком, еле держась, а потому, опираясь на столик, пробормотала Оксана. — Какие-то девчонки со мной были… Они, что ли, ее увели?..
— Да найдется Машенька, не боись! Водку будешь? — «галантно» обхаживал даму Макс. Его сотоварищ удрученно молчал.
— А, давай! Теперь, блин, на все наплевать!
— Может быть, к нам пойдем, на хату? Все равно ведь, где-то ночевать нужно, — поднес кавалер, два полиэтиленовых стаканчика с пойлом.
— Найдете дочь, пойду…
— Где ж мы ее найдем? Тоже странная… Утром — пожайлуста! Ну че, пошли?
Неверной походкой, поддерживаемая с обеих сторон, Оксана вступила в ночь…
— Ну, вот и на месте! Тебя, хоть как зовут-то?
— Какая разница! Оксаной… — она, не снимая туфель, повалилась на тахту. Игорь с Максом переглянулись, — мол, делай с ней сейчас, что хочешь!
