— Кстати, о Хоккайдо, — посмотрев на Касуми, произнес Митихиро. — Ты ведь давно там не была.
— С тех пор, как окончила школу.
— Иногда не помешало бы навещать родных.
— Да уж, — отделалась смешком Касуми.
В свое время она рассказала Митихиро, что с родителями отношения у нее не сложились, она сбежала в Токио и потом не связывалась с ними. Непонятно, убедило ли Митихиро подобное объяснение, но, похоже, он понял, что были какие-то обстоятельства, и расспрашивать не стал. Когда они поженились, ей пришлось отправить запрос по месту рождения о предоставлении выписки из книги посемейной записи. При желании, зная, откуда поступил запрос, родители могли установить место проживания Касуми, но ничего не произошло. Порадовавшись, Касуми продолжала жить, выбросив это из головы. Заботила ее лишь она сама. И если с кем-то она действительно хотела бы встретиться, так это были не родители, а Фуруути. Визитку его она давно выкинула, но сожалеть об этом перестала только по прошествии времени. Сейчас ее душу переполняла тоска по Исияме и сочилась из нее капля за каплей.
— А ты, мамочка, раньше была на Хоккайдо? — Юка, слышавшая разговор родителей, легонько похлопала Касуми по руке.
Эта манера перетягивать на себя материнское внимание была такой очаровательной — Касуми сжала обеими ладонями нежные щечки дочурки. Довольная Юка рассмеялась, делая вид, что ей щекотно. Пятилетняя Юка была любимицей Касуми.
— Нет, не была.
— Неправда, была.
— Сказала же тебе, не была.
Она смотрела на Юку — короткая стрижка каре, заколочки с обеих сторон — и видела себя в детстве. Касуми всматривалась в лицо дочери. Дети возвращают нас в то время, о котором мы забываем. Юка, не удовлетворенная ответом матери, пошла к отцу, который обувался в прихожей.
— Папа, а мамочка была на Хоккайдо?
— Хм, я не знаю, — слукавил Митихиро.
— У нас бабушка и дедушка только твои мама и папа, так ведь?
— Мама у нас одна-одинешенька. — Только это было правдой в словах Митихиро.
Брошенная родина, куда она никогда не собиралась возвращаться, перестала ощущаться как нечто реально существующее. Даже сама ее жизнь на Хоккайдо теперь казалась ей чем-то происшедшим с ней во сне. Чтобы положить конец этому разговору, Касуми стала поторапливать детей на выход.
В самолете настроение у Юки испортилось. Касуми было неудобно сидеть, обняв Рису, обмякшую во сне, как тяжелая резиновая кукла, она старалась развлечь Юку, обсуждая с ней происходящее за бортом самолета. За иллюминатором виднелись голубое небо и белоснежное море облаков.
— Посмотри! Море из облаков. Ну посмотри же, как красиво! Ты же так хотела полететь на самолете.
Сколько Касуми ни старалась, Юка лишь мельком бросила взгляд на вид за окном и весь полет сидела потупившись, вжав в кресло свое не по годам маленькое тело. Митихиро, обещавший дочери снимать в дороге видео, заснул, как только они оказались на борту, — чтобы взять длинный отпуск, ему в последнее время приходилось работать по ночам. «Наверное, поэтому девочка расстроена», — подумала Касуми.
— Папа устал. Видео мы попозже обязательно поснимаем.
— Мне все равно, — как взрослая, отреагировала Юка.
— Тогда что не так? — спросила Касуми, хотя ей уже порядком поднадоело заискивать перед дочерью.
Ее душа, опережая время, уже была вместе с Исиямой. В салоне было холодно, и тело Касуми покрылось гусиной кожей.
— Сказала, не поэтому, — мотнула головой Юка. — Просто не хочется ехать, и все.
— Тебе понравится. Рядом с дачей большое озеро, Сикоцу называется. Можно на лодке кататься. Там тебя ждут Рурико-тян и Рюхэй-кун. Рурико — семь, а Рюхэю — четыре годика. Почти твои ровесники.
Юка сжала губы, показывая всем своим видом, что провести ее не удастся, и ничего не ответила. Куда только подевалась ее утренняя веселость? И что так испортило ей настроение? Может, то, что она соврала дочери о своей родине? Или дочка догадывается об их с Исиямой тайном плане? Нет, это невозможно. Касуми зябко потирала плечи, пытаясь утихомирить свою страсть и порожденные ею сомнения. Касуми снова посмотрела и иллюминатор: в разрыве облаков неожиданно близко выглядывал черный пик горы. У Касуми по спине пробежал холодок. Под яркими облаками притаилась черная гора — это открытие заставило Касуми содрогнуться. Внезапно в памяти всплыли мощные звуки прибоя и завывание ветра, гулявшего по полям в тот день, когда она убежала из дома. Может быть, она ошибалась, думая, что это было последней попыткой мира, который она покидала, оказать ей сопротивление, а на самом деле все это лишь предвестие грядущих бед? Но ее ждал Исияма. И разве само свидание с ним не было ее «побегом»?
Спина Исиямы была прямо у нее перед глазами. Касуми представила его тело, скрытое под серой футболкой. Потом себя, придавленную тяжестью этого тела. В этом мире есть единственная неопровержимая истина — одно тело в объятиях другого. Истина, которую можно понять, только когда два тела сливаются в одно. И только ради нее стоит преодолевать все трудности, ждущие тебя впереди, размышляла Касуми. Ее подавленное состояние объяснялось предстоящей встречей с Норико.
«Паджеро» проехал под аркой и стал взбираться по горной дороге, настолько узкой, что двум машинам на ней было явно не разъехаться. Вскоре появилось одноэтажное здание офиса. На нем — маленькая табличка «Администрация дачного поселка Идзумикё», вокруг заросли ярко-желтого золотарника, высоченного тысячелистника и посконника, который легко спутать с патринией. Касуми вспомнила холм, на котором стояла ее средняя школа, — вид знакомых до слез цветов Хоккайдо завораживал. Митихиро заметил, что на заднем дворе на специальных шестах для сушки аккуратно развешаны вещи — простыни, полотенца, — и поинтересовался у Исиямы:
— Здесь что же, все время кто-то живет?
— Да, управляющий Мидзусима-сан. Он раньше служил в силах самообороны. Просто кладезь знаний. Он мне рассказал, где тут хорошие места для рыбалки.
От здания администрации дорога пошла резко в гору. Вдоль дороги с обеих сторон тянулся густой девственный лес. Чем выше машина поднималась в гору, тем сильнее становились ароматы леса и запах горной сырости. Запах был таким густым и насыщенным, что в машине стало тяжело дышать.
— А сколько в поселке дач?
— Всего семь. А сейчас здесь только мы и еще одни жильцы. А вот, кстати, дом застройщика, господина Идзуми. Поэтому поселок и называется Идзумикё.
Большой дом с красной крышей находился метрах в ста от офиса. Вдоль склона дороги отлогие газоны, вокруг пышно цвели подсолнухи и космеи. Дом был построен добротно, как строят в северных широтах: с двойной дверью на входе и двойными рамами окон, но при этом выглядел элегантно, будто на открытке с видами Швейцарии. Сбоку от дома — гараж, в нем — старый, солидного вида внедорожник.
— Интересно, как они зимой здесь живут? Без машины тут смерть, — безучастным тоном проворчал Митихиро.
