И доктора Ф. Он не будет лежать на полу. Вот вам! Мы оставили его стоять в красной неоновой ночи. Привязав ремнем к опоре проволочной изгороди бассейна. А запястья — прикрепив лентой, позаимствованной в Замке. Он стоял, широко раскинув руки по сторонам, словно распятый. Конечно, такое могло прийти в голову разве что психам вроде нас, но мы дружно решили, что это идеальная заморочка в психологической войне, которая поможет нам сбить с толку наших преследователей, пока мы с ревом будем уноситься все дальше по темному шоссе.
12
— Везет вам, ребята, вовремя приехали, — с улыбкой сказала брюнетка с проседью, державшая дымящийся кофейник и остановившаяся возле нашего столика в ярком желтом свете.
— Везет — дальше некуда, — ответил я.
Мы зашли в «Укромную закусочную» сразу после дневного наплыва клиентов. Угнанный серебристый «форд» спрятали за этой богом забытой хибарой, стоявшей на обочине двухполосного шоссе. Обшитые деревянными панелями стены и подсвечники придавали закусочной домашний, уютный вид. Нас было всего пятеро за металлическими столиками. На витрине красовался вишневый пирог. Закусочная пропахла кофе и тушеной говядиной.
Официантка принесла меню.
— Очень бы не хотелось вас торопить, но нам пора за уборку.
— Мы тоже спешим, — ответил я.
— Какой выбор! — прошептал Зейн. Отблеск глянцевых страничек меню отражался в его широко раскрытых глазах. — Не то что выстоять очередь, и — ешь, что дают.
Официантка улыбнулась Хейли:
— Вам надо почаще вывозить своих кавалеров, милочка.
— Будто я не знаю! — откликнулась Хейли.
Мы заказали каждый свое: пять разных обедов. Но все — с пирогом.
— Все о'кей, — сказал Рассел. — Денег хватит.
— Денег никогда не хватает, — возразил я. — Особенно когда ты в бегах.
— Нам не только денег не хватает, — кивнула Хейли.
— Мы раздобыли «вальтер ППК» с одной пулей в заряднике и двумя в обойме, — сказал я. — Восемьсот сорок семь долларов минус пирог. Взятую напрокат угнанную машину с наполовину пустым баком. Наши манатки. Нарыли непроверенные данные о сестре Смерть и докторе Ф.
— Ты забыл про церберов у нас на хвосте, — напомнил Рассел.
— В одном я уверен, — произнес Зейн. — Обратно я не вернусь.
— Это уж без вариантов, — сказала Хейли.
— А здорово звучит, — сказал Рассел. — Наконец просто пойти куда глаза глядят.
Даже Эрик ухмыльнулся.
— Да, — согласилась Хейли, — но куда?
— И как? — спросил Рассел.
— Только не поодиночке. — Эрика бросило в дрожь. — Не поодиночке.
— Верняк. Никто никого не бросит. Хватит того, что было в Замке.
— Я останусь с тобой, пока опять не начну чесаться, — сказала Хейли.
Эрик продолжал дрожать.
Отбросив соображения чести и предосторожности, она мягко коснулась его руки, и глаза Эрика затуманились слезами.
— Эй, все в порядке, — заверил его Рассел. — Нас всех перестреляют задолго до того, как какая-нибудь зараза к тебе пристанет. Оппозиция заодно с официальной властью.
— Что за оппозиция? — спросила Хейли.
— Охранники, которых мы надули и ускользнули от них, — ответил я. — Все те, кто заказал доктора Ф. и подставил нас. Судейские, которые получили два трупа. Управление, чье правило номер один — сохранять свою репутацию незапятнанной. Вот кто пустился за нами в погоню.
— Для параноика слишком практично, — заметил Рассел.
— Так кто же в конце концов убил доктора Ф.? — уточнила Хейли.
— Ответ однозначный — мы, — сказал я. — Мы в бегах. Одного этого достаточно, чтобы превратить нас в добычу.
— Так что же нам делать? — спросила Хейли.
— Послать их! — ответил Рассел.
— Мы уже это сделали, — сказал я, — но этого недостаточно. Недостаточно просто выжить. Мы должны вернуть утраченное, вспомнить. Что мы сделали, что произошло. И еще.
— Что еще? — спросила Хейли.
— Шанс.
— Какой шанс? — сказал Зейн.
— В том-то и загвоздка. Но я не собираюсь идиотничать и играть по их правилам. Кроме того, я все еще зол из-за доктора Ф.
— Тогда за дело, — сказал Зейн.
— Если мы поведем себя правильно, — продолжал я, — то сможем схватить настоящего убийцу дока. Узнать имя шпиона в американской команде. Разобраться с сестрой Смерть. Купить разрешение у Дядюшки Сэма.
— Уж это точно сработает, — сказал Рассел.
Все рассмеялись.
— Так на чем остановимся? — спросил я.
— Чтобы заслужить свободу, — согласно кивнул Зейн, — мало спасти собственную задницу.
— Правильно, — сказал я. — Нет смысла становиться просто никчемными бродягами.
— Какого черта! — возмутился Рассел. — Я есть хочу.
Он положил сжатую в кулак правую руку на наш столик.
Мы с Зейном сделали то же.
Хейли коснулась своей стиснутой рукой наших, кивнула Эрику, чей кулак стал пятым.
— Время — наш явный враг, — сказал я. — Мы теперь безо всех наших лекарств. Сколько еще осталось, пока мы окончательно не слетим с катушек?
Хейли пожала плечами.
— Пять пациентов, пять разных курсов лечения. Трудно сказать. У всех вместе крыша не поедет, и у каждого свой часовой механизм.
— Да еще какой, — сказал я. — Пошел отсчет времени — тик-так, — пока мы не превратимся в нищего, который пускает слюни на скамейке в парке. Сколько нам еще осталось?
— Мы уже пропустили дневную дозу. И вечернюю тоже, — прошептал Эрик.
— Я видел ребят вроде нас, они выбрасывали свои таблетки, — сказал Зейн; из нашей компании он просидел в психушке дольше всех. — Думаю, у нас самое большее неделя, прежде чем мы сломаемся.
— Семь дней. — Рассел напустил на себя вид рок-звезды и пропел: — И вот настал тот день!
В той закусочной мы впервые ощутили вкус свободы. Настоящее картофельное пюре, тушеная говядина, темное филе индейки, свежая брокколи и горячий кофе в желтовато-коричневых кружках. Чистая, прозрачная вода. Зейн заказал холодное молоко — такое же белоснежное, как его волосы и борода.
На нас снизошло вдохновение, и в перерыве между основными блюдами и пирогом настроение царило приподнятое. Хейли под прикрытием Зейна совершила вылазку к нашей машине и принесла мобильник.
— Ты уверена, что это ее, а не дока? — Рассел поднял руки, сраженный пылающим взором Хейли, и попытался оправдаться: — Жизнь одна, поэтому доверяй, но проверяй.
