будет видно, — сказала я.
В голове стучала одна мысль: Крый отомстит мне за стаю, если останется жив. Это последний враг, и он должен разделить судьбу остальных.
— Мне нужно поговорить с Вэем, — говорил парень, подходя ко мне. — Почему они ушли в полнолуние? Мы ведь ещё не знаем, правду ли говорила легенда. Или ты солгала? — он осёкся и внимательно посмотрел на меня. — Илиана, что произошло? Где стая?
Крый не ждал от меня никакой опасности. Он подошёл совсем близко, мы смотрели друг другу в глаза.
— Да, я солгала, — слова давались с трудом. Трудно приговорить того, кто не собирается на тебя нападать. — Но сейчас ты всё узнаешь. Убить! — коротко приказала я.
Водяной змей молнией метнулся к парню. Крый даже не успел понять, как оказался в воде. Он отчаянно пытался вынырнуть, но подземные воды знали своё дело. Крый что-то кричал, делал мне какие-то знаки. Вода заливалась в его раскрытый рот.
Я отвернулась. Нельзя верить оборотням, нельзя жалеть врагов, нельзя прощать то, что сделали со мной эти шестеро. Я слишком многое прощала людям. Теперь так не будет.
Я ощутила, как дрожит под ногами земля, и резко обернулась. Тело Крыя лежало на дне, и вода окрашивалась в красный цвет: голова оборотня была раздроблена о камень. Тот самый, за который так отчаянно цеплялся Вэй. А от воды поднимался пар, он складывался в фигуру старухи, закутанной в плащ. Морщинистое лицо прорисовывалось всё ярче — высокий лоб, маленькие глазки, неожиданно изящный нос, тонкие губы. Длинные волосы старухи развевались на ветру, как настоящие.
Я в оцепенении смотрела, как с каждым мигом всё больше наполняется жизнью тело, сотканное из тумана. Опасности я не чувствовала. Кто бы ни была эта старуха, мне она не враг. Воздух тяжелел, словно наполнялся запахом дурмана.
— Так вот ты какая, — звучным голосом произнесла явившаяся из ручья. — Последняя вила этих краёв! Только ты могла вызволить меня.
— Кто ты? — спросила я.
— Лихо водяное.
Ещё день назад я бы перепугалась до полусмерти. Встреча с Лихом — к большим бедам. Но что-то в моей душе переродилось. Чем Лихо для меня может быть хуже людей? Тот, кто явился из воды, не причинит мне зла.
— Столько лет под землёй за шестью печатями, — старуха поморгала, щурясь от света звёзд. — Вилы закрыли — вила открыла… — она потёрла маленькие ручки и вышла из ручья, расправляя сухую серо-зелёную юбку.
— Вилы? — переспросила я. — Они здесь живут?
— Жизнью своей поплатились за те шесть печатей, глупые, — покачала головой Лихо. — Людям добро хотели сделать. Да того не ведали, что я одна их защитить могла. Не любит здешний народ тех, кто даром наделён. Слышала я, как одна за другой погибали вилы от стрел да ножей охотничьих… — старуха вздохнула. — Да и тебя, от вилы рождённую, люди не жалели. Сколько раз ты сама мне плакалась, сколько раз я тебе помощь предлагала. Это ведь я тебе из воды отвечала, — скупо улыбнулась Лихо, поймав мой непонимающий взгляд.
— Шесть печатей… Что это?
— Каждая из вил свою печать наложила, воду заговорила, чтобы не выпустить меня на землю. И снять печати только вила настоящая могла. И только принеся воде шесть жертв. Что делать-то думаешь, Илиана?
— Не знаю, — я задумчиво смотрела на ручей. — Думала пока здесь остаться, но… Если тех вил погубили, значит, доберутся и до меня.
— Не доберутся, — старуха улыбнулась нехорошей, опасной улыбкой. — Не до того им будет. Лихо Водяное на волю вышло! — ликующе воскликнула она. — Ручей по лесу разолью, как встарь. Среди людей скоро слава пойдёт, дурная, — Лихо улыбнулась и подмигнула мне. — Ни в жизнь никто вилу тронуть не посмеет. Ух, изголодалась же я там, под землёй!
— В доме мясо есть жареное, овощей немного, — сказала я.
— Я, девочка, другой пищей питаюсь, — захихикала Лихо. — Ты мне позволишь ненадолго ручей в селение направить? К утру вернусь с водою вместе. И будет потом всякая вода обходить людей стороной, как ты и сказала.
— Направь. Только возвращайся поскорее.
Я уже понимала, какая пища нужна Лиху. Страдания людские. Только теперь меня не касается, что происходит в селении.
Старуха шагнула в ручей, присела и исчезла, словно растворилась в нём. Вода подтолкнула тело Крыя и медленно, понемногу разгоняясь, поволокла прочь.
Эпилог
Не ветер воет в лесу — голосит как раненый зверь Ирха над телом любимого. Разлился по лесу ручей, как никогда не разливался, принёс её Крыя и к ногам ведьмы швырнул.
Как вода отступила — не видела Ирха, сомлела, чернота вязкая накрыла. Открылись глаза ясные — светает. А рядом Крый мёртвый лежит. Поливала она любимого слезами, слова ласковые шептала, причитывала, как по мужу, прощалась.
Сердце разрывалось, да не разорвалось, жить теперь Ирхе памятью о соколе ясном да клятвой о мести.
— Захлебнётся вила в слезах, — шепчут сухие губы. — О смерти мечтать будет! Вспомнит тогда, как самого дорогого меня лишила…
Ушли за эту ночь из Ирхи радость и жизнь, лишь боль и ненависть лютая в душе остались.
* * *
Я скинула сарафан. Крылья отросли уже до пояса. Откуда-то мне было понятно, что делать дальше. Я развела руки, взмахнула ими и ощутила, как крылья расправляются за спиной. Ещё взмах — и я поднялась над землёй. Я взлетала всё выше, и сердце наполнялось радостью. Свободна! Я наконец-то свободна!
