был?
- Человек Веспасиана. У него Сфера Кракена. Скорее всего, он и в самом деле присматривал за нами.
- А зачем это? - Анна указала на обрушившееся здание. Кстати, не так уж и сильно оно пострадало, как я думал. Грохоту и пыли, конечно, поднялось порядочно, но упала только часть, до следующих несущих балок, которые наш «нянька» не тронул.
- Не уверен. Может, отвлечь тебя хотел. Ты же его бы прикончила, так ведь? - я улыбнулся, заметив злой взгляд женщины в сторону, куда унёсся наш наблюдатель.
Обстановка, конечно, не располагала к веселью: со всех сторон сбежались люди, что-то кричали, обсуждали. Некоторые уже начали разбирать завалы.
- Вон туда копайте, там живой человек, - подсказал я, ориентируясь на ауру. Но, похоже, они и сами разобрались без меня. Среди случайных спасателей оказался пробуждённый с открытыми глазами.
Естественно, громче всех орали спасённые. Правда, один ребёнок, кажется, впал в ступор от испуга. Сидит, обхватив колени, а глаза стеклянные. Только шок, на нём нет ни единой царапины.
- Что здесь произошло? - довольно быстро к месту обрушения подоспели трое легионеров из городской когорты, что немного странно: я предполагал, что обрушением зданий должны заниматься вигилы, аналог ваших МЧС, но вооружённые. Они не столько тушат пожары, сколько мародёров гоняют.
Один из них обратился ко мне, как к самому нарядному. Для похода во дворец Флавиев я принарядился, да и Анна выглядела весьма солидно на этой зачуханной улице.
- Меня зовут Марк Габий Апиций, гражданин Рима. Только что на меня было совершено покушение. Человек императора преследует преступников, - я указал направление, куда убежал разрушитель зданий.
- А это? - легионер указал на обрушения. Хоть и не пробуждённый даже, по моим сияющим синевой глазам и по абсолютно пустым моих пленников, сразу понял, что я одарённый. Да и ноги Анны всё ещё вывернуты назад. Из осторожности она не развеяла побочный эффект способности полностью.
- Спросите человека Веспасиана. Не знаю, зачем он это сделал, - я старался не выдвигать версий. Пусть сам отдувается. - Анна, помоги с завалами, - я указал на мужчин, пытающихся поднять кусок стены.
Теперь же у неё максимальное число контактов Сферы. Она одна с лёгкостью отбросила здоровенную глыбу, под которой нашёлся везунчик: он залез под стол, который не выдержал, но распределил давление по всему телу и немного его ослабил, стоя на двух не до конца отломанных опорах столешницы.
Городской страже демонстрация понравилась и больше вопросов они мне не задавали, только отправили куда-то одного из троицы. Не то за подмогой, не то просто с сообщением старшему. Я не прислушивался.
Мы постояли ещё некоторое время, и отправились к себе в поместье. Это не будущее, здесь всё гораздо проще: никаких тебе «вы задержаны», «пройдёмте с нами». Нет, будь кто другой, наверное, что-то предприняли бы. Всё-таки здесь есть и суды, и прочая бюрократия. Но я-то упомянул императора, назвался сыном сенатора, продемонстрировал одарённость. Что ещё они могли сделать? Всё как в будущем, только паспорт не спросили. Не придумали их ещё.
Из всех бумаг у гражданина есть только запись по месту рождения. То есть обо мне в магистратуре Геркуланума. И, скорее всего, здесь, в Риме, в храме Юноны. Перед тем как уйти, спросил у Примуса, как всё делается: он отправился в магистратуру, сказал, что у него есть сын. И всё. Никаких проволочек. Римскому сенатору верят на слово. Правда, в своём рассказе мне он умолчал, когда это сделал. Нормальный отец делает это когда ребёнку десять исполняется, детская смертность здесь высокая, процентов сорок точно. Чего зря людей беспокоить с новорожденными? Но вы же знаете мои обстоятельства. Не удивлюсь, что только после моего столкновения с Гракхом он это сделал. Что, впрочем, тоже вполне законно. И не обязательно быть сенатором, чтобы задним числом регистрировать детей. Поверят любому гражданину. Здесь все договора заключаются и самые крупные сделки совершаются в присутствии свидетелей-граждан.
Мать оформили как вольноотпущенницу опять же задним числом, и это важно - её-то нет в живых, но на мой статус влияет.
Кстати, вы обратили внимание, что кусок стены упал монолитом, хоть всё здание держалось на деревянной балке? Вот и я не понимаю, почему так. Единственное объяснение - удешевление. Не уверен, много ли сэкономили, но, похоже, смысл есть.
Так-то римляне знают бетон, первыми в мире, наверное, начали его массово использовать. Казалось бы, строй всё из камня, лепи на цемент, но нет, вкорячивают деревяшки.
И расстояния между зданиями не соблюдают. Пожары в полудеревянном Риме не редкость, целые кварталы выгорают. Да и обрушения подобные этому - тоже дело обычное. Но это я повторяюсь. Виноват.
И то, что внутри дома посередине дня был народ - тоже не странно. Свободные горожане здесь работают часов шесть в день. Естественно, нет никаких нормативов, но примерно так. К рабам, конечно, это не относится, потому их труд более выгодный, хоть и не такой производительный.
У плебеев и всяких перегринов восьмидневная неделя с одним выходным. Только вот это ничего не значит: в каждом месяце дней по пятнадцать праздников, когда обязательно приносить жертвы и поклоняться богам. Например, в сентябре, аж две недели (с 6го по 19е) посвящены играм в честь Юноны, Юпитера и Минервы - главной римской троицы. Какая уж тут работа.
В следующем месяце, в октябре, правда, поменьше, всего семь государственных праздников, но имеются и другие поводы не работать: есть здесь такое понятие как «неблагоприятные дни». И это не только что-то связанное с богами напрямую, но и косвенно. Например, сто лет назад был в какой-то день пожар или землетрясение. День попадает в чёрный список. Ведь нет же никаких сомнений, что вся работа, сделанная в этот день будет проклятой. Опять же случится несчастье. Это же день виноват.
Касательно пострадавших под завалами страннее не то, что они не были на работе, а, напротив, в такое позднее время удивительно, что кто-то сидел дома, а не пошёл в термы или в попину социализироваться.
Может показаться, что такое разгильдяйское отношение к труду доведёт до голода, но нет: поесть в Риме не трудно. Бесплатно. Многие патриции, да и не только, просто богатые люди, стремящиеся во власть, раздают еду в качестве благотворительности и самопиара. Наверняка она будет не так хороша, как купленная за деньги, попроще, но всё-таки голод не грозит рядовому жителю Рима. Правда, арендовать жильё стоит очень дорого даже вот в такой развалюхе-инсуле. Говорят, что
