одну! – нахмурилась Ульяна и вскочила со стула. – И обещай, что после этого не расскажешь Ольге Дмитриевне!
– Слово пионера!
Она убежала в сторону буфета, а я, недолго думая, взял перечницу, открутил крышку и высыпал всё содержимое Ульянке в компот. Только я закончил, как неугомонная девочка вернулась.
– Держи, вымогатель!
Кажется, она ничего не заметила.
– А теперь давай кто быстрее выпьет компот!
– Что ещё за глупости! – Ульяна засмеялась.
– Почему глупости? Я выиграю, вот увидишь!
– Не буду я с тобой в детские игры играть.
– Сама-то не ребёнок разве? – я ехидно улыбнулся.
– Ах так! Ладно! Раз, два, три!
Она не дала мне времени даже взять чашку, а сама моментально, одним глотком, выпила весь свой компот. Через секунду у неё на лице появилось выражение первобытного ужаса, щёки покраснели, а глаза, казалось, готовы были вылезти из орбит. Ульяна вскочила и побежала в сторону чайников с водой, на ходу выкрикивая:
– Ты! Ты! Ты…
Я решил не дожидаться, пока она придёт в себя и, посмеи– ваясь, вышел из столовой, на ходу доедая булочку.
. .
Итак, я собрал все подписи, следовательно, надо зайти к Ольге Дмитриевне, чтобы отдать листок. Вожатая сидела возле домика и читала книжку. Вряд ли она сама соответствовала образу идеального пионера, которого хотела сделать из меня. Видимо, все её обязанности – это произносить пламенные речи на линейке, отчитывать Ульяну и принимать деятельное участие в моём физическом и идеологическом воспитании.
– Вот, – я протянул ей обходной.
Она, не читая, сунула листок в карман. Отлично! Значит, можно было самому за всех расписаться и вообще никуда не ходить.
– Молодец! Ну как, познакомился с нашей медсестрой? – впрочем, сама вожатая, похоже, считала, что образцово выполняет свои обязанности.
– Да, – почему-то от этого вопроса у меня мурашки побежали по коже.
– В какой кружок записался?
– Да пока ни в какой. Нужно подумать.
– Ну, что же ты так! Завтра обязательно запишись куда-нибудь! – как будто бы даже искренне расстроилась она.
Конечно, всенепременно!
– Ладно, пора уже и на ужин идти, – Ольга Дмитриевна встала и расправила юбку.
Ну наконец-то! Я уже проголодался. Вместе с Ольгой Дмитриевной мы направились к столовой. Я посмотрел на небо и отметил, что солнце уже начало садиться.
На крыльце стояло несколько человек: Алиса, Электроник, Ульяна и Славя. Когда мы подошли, я услышал, о чем они говорят:
– И больше не называй меня ДваЧе, а то ещё получишь! – возмущалась Алиса.
– Да не называл я тебя так! Тебе показалось! – оправдывался Электроник.
– Называл, называл, я всё слышала! – и Ульяна тут как тут.
– Да тебя вообще там не было! – продолжал он словесно отбиваться от превосходящих сил противниц.
– А вот и была! Я в кустах сидела!
– Хватит вам! Прекратите! – Славя пыталась успокоить спорящих.
Значит, Электроник своё ранение не на футболе получил. Однако, как хорошо его медсестра подлатала – от фингала не осталось и следа! Ольга Дмитриевна подошла к ним и попыталась выяснить, что происходит:
– Что вы тут ругаетесь?
– Алиса Сыроежкину в глаз… – начала было Славя.
– Ничего я не делала! – но её тут же перебила Алиса, обиженно фыркнула и зашла внутрь.
– Ладно, пора ужинать, – кажется, Ольга Дмитриевна посчитала конфликт исчерпанным.
Последним в столовую вошёл я. Похоже, свободных мест осталось не так много. Вдалеке виднелось несколько незанятых стульев рядом с Алисой, но лучше поголодать недельку, чем рискнуть сесть рядом. Также свободно было рядом с Ульяной, но я не сторонник китайской традиционной кухни – «ем всё, что ползает». И, наконец, свободный стул был рядом с Мику. Если выбирать из трёх зол…
– Не возражаешь, если я здесь присяду? – я медленно подошёл к ней и остановился рядом.
– Ой, да, конечно! То есть нет, не возражаю! То есть да, садись конечно! – этот поток слов уместился, наверное, в доли секунды.
Я сел.
– Сегодня, смотри, гречка. Ты любишь гречку? И варёная курица! Я вообще курицу не люблю. Ну, то есть не то что не люблю… Но если бы меня спросили, что бы мне больше всего хотелось, то бефстроганов или рагу… Нет, может быть, просто котлета! Или ромштекс! Ты любишь ромштексы?
– Я не особо привередливый, – и это сущая правда.
– Понятно. Но вот десерты, знаешь, мне здесь не очень нравятся. Я мороженое люблю! Ты любишь мороженое? Особенно пломбир «48 копеек», но и «Ленинградское» тоже. Ой, прости, я всё о себе! Может, ты больше эскимо любишь?
Ужин в компании этой девочки начинал превращаться в пытку. А я по характеру такой человек, что не могу просто так игнорировать собеседника. Даже её. Мы всё же за одним столом сидим.
– Знаешь, я однажды купила вафельный рожок, – продолжала тараторить Мику, – начала есть, а там внутри шуруп! Представляешь? Настоящий такой шуруп! Или болт. Я, честно говоря, в них не разбираюсь! Шурупы – это которыми закручивают гайки, а болты – это такие, которые отвёрткой, да?
Думаю, если бы проводился чемпионат по скоростному поеданию пищи, одно из призовых мест точно досталось бы мне.
– Ладно, я пойду, а тебе приятного аппетита! – я встал и направился к выходу. Мику что-то пыталась сказать мне вслед, но её слова потерялись в шуме толпы чересчур громко ужинающих пионеров.
Выйдя из столовой, я сел на ступеньки и решил подождать, пока переварится ужин. Я просто сидел и смотрел, как на лагерь опускается ночь. Здесь всё было таким живым днём: громкий детский смех, весёлые крики, суета и беготня, шум и гам, спортивные игры и купания на пляже. Но с наступлением темноты «Совёнок» резко преображался. Дневные звуки сменялись тишиной, которую лишь изредка нарушали сверчки и ночные птицы. Лагерь засыпал. В каждой тени можно было узнать кого угодно – привидение, лешего, просто дикое животное, – но никак не пионера. Всё это я понял ещё по вчерашней ночи. Местные жители строго следовали заведённому распорядку. Дневной лагерь – во власти людей, ночной же – скорее, сил природы.
Кто-то легонько похлопал меня по плечу. Я обернулся. Это был Электроник.
– Пойдём в карты играть, – каким-то заговорщическим тоном сказал он.
– В карты?
– Да! Я игру новую придумал. Интере-е-есную!
– И какую же?
– Ну, надо сначала карты найти, потом расскажу.
– Так ищи, в чём проблема?
– Они есть только у Ольги Дмитриевны, а она мне не даст, – расстроенно ответил он.
– Почему?
– Ну, в прошлый раз…
На крыльцо вышли вожатая и Славя.
– Ольга Дмитриевна! А Семён как раз хотел у вас карты попросить! – похоже, Электроник решил воплотить свою задумку в жизнь моими силами.
– Я вообще-то… – вяло запротестовал я.
– Зачем? –
