академиков пригласят? – поддержал запал друга Димка.
– Конечно, пригласят, – согласился Матвей.
– И вот тогда, – продолжил Юрка, – мы выйдем на сцену.
– Я буду поступать на исторический, – неожиданно объявил Димка.
– Ты же собирался на физмат? – удивился Матвей.
– Передумал. Пойду на исторический. Буду раскрывать для человечества его же загадки, – мечтательно произнёс Димка. – Как это круто!
В шесть тридцать горнист протрубил подъём. Спальный корпус вмиг забурлил. По коридорам энергично шёл старший воспитатель Иван Яковлевич Парамонов, среди интернатовцев прозванный Парамон, и выкрикивал у каждой двери:
– Быстро одеваться и на стадион!
– А умываться? – поинтересовался кто-то.
– Ты посмотри на него? – завопил Парамон. – Потом умоешься! Я сказал, всем на стадион!
Друзья переглянулись. Димка подскочил к Матвею и возбуждённо зашипел:
– Началось!
– Тихо ты! – ткнув того в бок, угомонил друга Юрка Серебрянский.
Младшие классы ещё беспрекословно подчинялись и по первой команде спешили исполнять. Старшеклассники недовольно ворчали. Вместе со всеми друзья направились на стадион. У огромной траншеи стояла директор интерната Валентина Васильевна Денисенко и тихо переговаривалась с физруком – Виктором Александровичем Махначёвым, с лёгкой руки интернатовцев прозванным между собой – «Махнач». Виктор Александрович был мастером спорта по лёгкой атлетике и в бытность тренировался вместе с прославленным Валерием Борзовым. Уйдя из большого спорта, был направлен в школу-интернат на Кубань. Работа ему нравилась. К детям он относился дружелюбно, и по-мужски строго и по-свойски, что подкупало доверие подростков. Махнач пользовался авторитетом у инкубаторцев. То, что директор разговаривает с физруком, придало друзьям уверенности.
– Матвей! – неожиданно для друзей окликнул Матвея физрук.
– Чего? – тот сразу насупился.
– Подойди, – Махнач протянул в его сторону руку и смотрел улыбающимися глазами. – Думаешь, не догоню?
– Иду, – пробубнил Матвей, а друзьям махнул рукой – будь, что будет.
Виктор Александрович взял Матвея за плечо и, передвинув на удобное для него место, сказал:
– Тут стой, – и продолжил разговор.
Довольные и недовольные интернатовцы, неожиданным сбором на стадионе, усмирялись при виде траншеи. Проходили мимо директора и Махнача, они с интересом прислушивались к разговору педагогов, и старались заглянуть в траншею. Долгими взглядами они смотрели и на Матвея, стоящего рядом с директором. Интернат выстроился буквой «п» по классам, у подножия буквы оставляя место для директора. Парамон и несколько учителей и воспитателей присоединились к начальнице, ожидая, когда она закончит беседу с физруком. Матвей оказался в строю с учителями и преподавателями. Сердце его колотилось от восторга. Он едва сдерживал улыбку, предвкушая те почести, которые его ожидали. Он встретился глазами с друзьями и моргнул им, мол, вы со мной! Строй гудел, теряясь в догадке, по какому поводу их собрали, но стоило Валентине Васильевне поднять глаза и долгим взглядом обвести всех, как шеренги подравнялись и умолкли.
– Равняйсь! Смирно! – Выступив вперёд, физрук отдал команду, затем выдержал паузу, ожидая, когда все подравняются и замрут, и зычно выкрикнул: – Вольно! Всем выставить руки вперёд!
С разных сторон вдоль строя направились на встречу друг другу Махначёв и Парамонов рассматривая протянутые руки. Проходя мимо класса Матвея, Парамонов замедлил шаг и, выдёргивая за руку вытащил Димку и Юрку.
– Идите туда, – указал он в сторону учителей и пошёл дальше.
Друзья поплелись к директору. Линейка не понимала происходящего, а учителя продолжали осмотр. Обойдя строй Махначёв и Парамонов присоединились к коллегам, между собой переговариваясь и обмениваясь ехидными улыбками.
– Это вы вырыли? – громко, так чтобы слышала вся школа, задала вопрос директор.
Друзья молчали, не зная, что отвечать. Не выдержав, к ним подошёл Парамонов и, схватив мальчишек за руки, повернул лицом к директору.
– А кто же? – завопил он. – Валентина Васильевна, гляньте на их ногти, все в земле.
– Вы вдвоём это вырыли? – продолжала допытываться директор.
– Вдвоём! – в истерике отвечал за ребят Парамон. – У всех руки чистые, только у этих двоих с землёй.
Матвей посмотрел на свои руки и быстро спрятал за спину. По поведению учителей и воспитателей и тону Парамонова он почувствовал неладное. Димка и Юрка молчали, опустив головы.
– А где их третий друг? – неожиданно завопил Парамонов и подскочил к Серебрянскому. – Где Шпагин? Чего молчишь?
Матвею ничего не оставалось, как выйти из-за спин учителей. Парамонов тут же схватил его руку и высоко поднял.
– Гляньте! У этого такие же! – и сильно рванул руку. Матвей едва сдержался, чтобы не взвыть от боли. Он сжал кулаки, готовый в любую минуту броситься на обидчика.
– Оставьте его! – приказала директор и уже обратилась к Матвею. – Кто ещё был с вами?
– Никого, – пробубнил Матвей.
Никто, всё ещё, не понимал происходящего. Вся школьная линейка не отрывала взгляда от директора и своих одноклассников. Валентина Васильевна выступила на центр и, едва сдерживая смех, сказала:
– Скажите перед всей школой, зачем вы наш старый туалет раскопали?
Слова директора прогремели для троицы друзей, как гром среди ясного неба, и, после некоторой паузы, когда их неоднократно повторили по рядам, поднялся всеобщий хохот.
– Иван Яковлевич, – уже серьёзно сказала директор, – бери этого супчика и в холодную комнату. А перед этим дай им лопаты и пусть закопают.
Парамон словно ждал команды действовать. Не успел Матвей двинуться, как тот накрутил его воротник себе на кулак и потащил ко второму спальному корпусу. Матвей едва не падал, спотыкался, путался в шагах. Парамон тащил его за собой не давая повернуться лицом вперёд. Матвей чувствовал, с каким наслаждением воспитатель сжимал сильнее воротник, когда он падал. Обиднее всего было слышать хохот расходящихся интернатовцев. Все шли на завтрак. Там-то они и забудут о Матвее.
– Эй, парень! Пора вставать!
– Который час? – Матвей проснулся оттого, что его тормошили за плечо. Он растёр глаза, сгоняя сон. Не сразу поняв, смысл сказанного машинистом, мутными глазами посмотрел на того.
– Скоро восемь, – сообщил Иван Иванович. – Как и обещал, договорился с бригадой, которая нас сменила. Забирай вещи и переходи к ним.
– Где я их найду, – машинально отвечал Матвей, находясь, в сомнении – это был сон или ему привиделось.
– Эй, парень! – крикнул машинист. – С тобой всё в порядке? Они стоят на соседнем пути.
– Да, да, всё в порядке. Когда вы будете меняться?
– Мы уже сменились, – улыбнулся помощник. – Иван Иванович, дал тебе поспать.
– Спасибо, – Матвей проснулся окончательно. – Я готов.
Они коротко попрощались.
«Может быть, эта поездка за «Жёлтым императором» – такая же выдумка моего воспалённого воображения, как и с замком? – нашло сомнение на Матвея. – Если тогда всё обошлось тумаками и пинками интернатовцев, то сейчас он рискует сцепиться с таинственным генералом Чукариным. Я дал слово профессору, – тут же заговорило самолюбие, – а что профессор? С него как с гуся вода – имя,
