головой в ремонт дома и выйти оттуда с как можно меньшими потерями. Вот что это значит.
Я стою в этом заброшенном сарае, в единственном месте, где могу поймать сигнал. Я двигаюсь на один дюйм вправо, и теряю Деклана. Я вернулся сюда два дня назад, и уже ненавижу это место больше, чем когда-либо.
Конечно, дома тихо, и никто никому не угрожает, но такое ощущение, будто что-то здесь до сих пор прячется. После похорон, мы с братьями потратили пять дней на уборку, и Деклан был вынужден купить все новое дерьмо.
Я хотел, чтобы каждый кусок моего отца исчез. Мебель в спальне, на которой он валялся, диваны, кухонные плиты, все это исчезло.
Мы купили несколько новых приборов, поскольку старую стиральную машину нельзя было отремонтировать, поэтому купили и ее, а также новые кровати и мебель. Я совсем не чувствовал себя плохо из-за того, что трачу деньги Деклана.
Нам нужно два года, чтобы все прожили свое время в этой адской норе, так что это стоит каждого пенни.
Теперь мне нужно начать чинить все, чтобы мы смогли продать ферму.
— Дек? — Я повторяю его имя, ожидая, услышит ли он меня на этот раз.
— Я слышу тебя. Сколько денег тебе нужно?
— Мне нужно еще по крайней мере десять тысяч.
Я слышу вздох разочарования моего брата.
— И это только для первого сарая? Да.
— Не дешевле ли было бы его снести?
— Дек, я не могу пошевелиться ни на дюйм, иначе я потеряю тебя, поэтому скажу это быстро. Вы сказали мне потратить своих шесть месяцев на то, чтобы починить то, что принесет нам деньги. Новый сарай — хороший, который действительно поможет фермеру — обойдется нам примерно в шестьдесят тысяч. Итак, перечисли деньги, которые мне нужны, чтобы я починил старый, и позволь мне приступить к работе. Ты все-равно получишь все обратно, когда мы продадим дом.
Мой брат замолчал, и не знаю, услышал ли он мое легкое восклицание, или я потерял с ним связь, но я отключился. Когда обернулся, то едва не выскочил из кожи.
— Привет, Коннор!
— Господи! — крикнул я и схватился за грудь там, где бьется мое сердце. — Хэдли, я не знал, что ты здесь.
— Я очень тихая, когда хочу. — Ее улыбка широкая, когда она поворачивает тело с боку на бок.
— Я это вижу, — говорю с тихим смехом, — Ты напоминаешь мне, как мой брат Шон в детстве подкрадывался, чтобы напугать меня.
— Сколько братьев у тебя есть? Я всегда хотела брата. Брата или сестру, я не привередливая, но мама говорит, что любит меня всей любовью. Она тоже была единственным ребенком.
Иногда я мечтал быть единственным ребенком. Иметь трех старших братьев по большей части было адом. Когда у нас была мама, жизнь была легкой и веселой — по большей части для них, потому что я был тупым, и слушал все, что они мне говорили.
Я хотел, чтобы мои братья меня приняли. Они были крутые и имели всю информацию, которую я хотел знать. Я был тем, кто всех раздражал, когда был в ее возрасте. Кто был тем, кто прыгнул с дерева, чтобы проверить, больно ли ему, когда он приземлился?
Я.
Кто съел коровью какашку, потому что она делает мужчину сильнее моряка Попая? Я.
Кто взял на себя вину, за разбитую мамину статуэтку, потому что никто не будет наказывать самого маленького ребенка? Я.
И как вы думаете, меня не наказали? А как же.
— У меня есть три старших брата. Деклан, Джейкоб и Шон.
— Ух ты. Они сейчас здесь? Такие же большие, как ты? Могу ли я встретиться с ними?
Я засмеялся от трепета в ее голосе.
— Нет, они все вернулись в свои дома, а я остался здесь работать.
Ее голова склонилась набок.
— Это печально. Ты будешь совсем один.
— Мне нравится быть одному. И про волка. А что ты здесь делаешь?
Твои родители знают, где ты?
— Мама сказала мне пойти на улицу и поиграть, поэтому я пришла сюда.
Это не имеет никакого смысла, но кто я такой, чтобы спорить с ребенком.
— Поиграть?
— Я хотела залезть на дерево, но пообещала больше не лазить, пока моей руке не станет лучше.
— Ты была у врача? Хэдли взволнованно кивает.
— Была. Там просто синяк, и я должна носить эту вещь на плече, но мне она не нравится, поэтому я снимаю ее, когда мама не смотрит.
Я фыркнул.
— Звучит так, как сделал бы я. Но ты действительно должна делать то, что говорит твоя мама.
— Обещаешь не рассказывать?
Я поднял руку с двумя пальцами вверх в знак мира.
— Честь скаута.
Не то чтобы я был скаутом или кем-то вроде того. Черт, я почти уверен, что этот знак чести даже выглядит не так.
Хэдли подошла к тому месту, где я стою, глядя на кучу дров, которая лежит сбоку.
— Ты разрушаешь сарай?
— Нет, я его ремонтирую. Я собираюсь снять поврежденные части, прежде чем поставить новые доски.
— Я могу посмотреть?
Ну. Я не очень уверен в ответе. Это семилетний ребенок, и я ее встретил только потому, что она поранилась на моем дереве.
— Не думаю, что твоим родителям это понравится.
Она пожала плечами.
— Папе все равно, пока я ему не мешаю.
— А как насчет мамы?
Хэдли сжала губы и слегка ударила ногой о землю.
— Может, ты сможешь спросить у нее.
Ага, разве что когда рак на горе свистнет. Это не поможет моему плану избегать Элли.
— Не думаю, что это хорошая идея. — Но мы же друзья, — ответила она.
— Да, друзья… — Я действительно не знаю, как выбраться из этой ситуации. — Но мне нужно много работать, и сейчас у меня нет времени на все.
— Пожалуйста, Коннор. У меня нет друзей, кроме тебя, и я обещаю, что не буду мешать. Кроме того, что случится, если ты пострадаешь? Кто позовет на помощь, если ты упадешь?
Хэдли скрестила руки на груди, мило надув на меня губы. Господи, теперь я понимаю, почему взрослые мужчины не могут сказать "Нет" своим дочерям.
Они точно знают, как добиться своего. Раньше я видел это с Арабель и Лиамом. Она обводит его — и всех остальных котиков, с которыми контактирует — вокруг пальца.
— Почти уверен, что со мной все будет хорошо.
— Точно-точно уверен? — бросила она вызов.
Как я ввязался в такую передрягу?
— Видимо, нет.
— Видишь! — закричала девочка. — Я могу помочь. Я отличная помощница. Итак, ты спросишь у мамы, можно ли
