даже в текущем людском виде не потревожим эльфийские маячки? И не попадем ни в одну из ловушек? Просто потому, что чисто рефлекторно избежим опасных мест. А сознательно их отыскать…
– …мы не сможем, потому что точно не знаем, что ищем, – кивнула я.
– Поэтому Евгений будет наживкой. Почему-то мне кажется, что ему чужда походная романтика. И если подвести его поближе к холмам, то он рано или поздно потревожит сигнальные «сети».
– И кто-нибудь из эльфов обязательно подберется поближе, чтобы проверить, в чем дело.
– Нам останется только заметить караульных и подать знак, что мы ищем встречи с владыками. Учитывая, что самостоятельно под холм мы сейчас проникнуть не сумеем, потому что не чувствуем тайных троп… Хорошая, рабочая схема.
– Угу, – сказала я, перепрыгнула следом за Евгением через овраг и махнула ему рукой, мол, иди же дальше. И даже улыбнулась. Мол, я за тобой, не отстану, не беспокойся.
– Что-то я энтузиазма в твоем голосе не слышу. – Сигизмунд легко преодолел препятствие, просто сделав широкий шаг, победно улыбнулся и дунул мне в затылок. Вот еще. Кошачьи нежности.
– А ты спросил Евгения, нравится ли ему быть наживкой?
– Ой-ой, вот теперь я встревожен, – промурлыкал Сигизмунд. – Злая ши внезапно озаботилась чувствами людей… Или тебя волнуют чувства конкретного вот этого стихотворца-любителя? Неужто его комплименты попали в цель? Растопили ледяное сердце?
– Меня волнует сопротивление мира, – я, прищурившись, посмотрела вперед. – Ты же наверняка чувствуешь, как что-то или кто-то нас пытается остановить. Предположим самое худшее. Это проклятие. Втягивая под полог его действия лишнего человека – настоящего человека! – мы рискуем навредить самим себе. Потому что неясно, как сработает коктейль с таким, хм, непредсказуемым элементом.
– Доберемся до эльфов, и пусть идет на все четыре стороны, – фыркнул Сигизмунд. – А пока… Ты же видишь, он из кожи вон лезет, лишь бы перед тобой покрасоваться. Пусть побудет рыцарем.
Карл под мышкой Сигизмунда возмущенно закряхтел.
Евгений тут же обернулся и торжественно вопросил:
– Куда пойдем дальше?
Тропинка дальше разделялась на три, и, конечно же, рядом лежал большой мшистый валун. Я шагнула к нему и присела, на полном серьезе ожидая прочитать: «Налево пойдешь – кота потеряешь…» Или как там было в сказках?
Однако камень не купился на мое предвкушение сказочного сюжета и сурово промолчал, всем своим видом показывая, что он банальный и ничем не примечательный валун. А вовсе не указатель пути для заблудших людей, нелюдей и птиц. Я снова посмотрела на тропинку. И вновь на камень. Не сработало. Что ж, когда мир не желает создавать для тебя знаки и случайности, приходится справляться самой. Я взяла с земли палочку, зажмурилась и вывела на мшистом зеленом боку камня первые слова, которые пришли мне в голову.
Полет.
Поэт.
Ответ.
Получилось даже почти в рифму.
– Что это? – заинтересованно спросил Евгений. – Перформанс?
– Да.
– А для кого? Тут же нет зрителей…
– Для нас.
Сигизмунд уже понял, что происходит, и топтался возле правой тропинки, к которой относился «ответ», всем своим видом демонстрируя, что надо бы поспешить.
А Карл ожидаемо проковылял к левой. Странно было бы ожидать от птицы, что она выберет что-либо кроме полета.
– Эм… – Евгений почесал в затылке. – Тогда я встану вот сюда. А что дальше?
Поэт выбирает «поэта». Как трогательно.
На самом деле вопрос «что дальше» был очень правильным. Дальше мы узнаем, сохранились ли у меня те способности, которые не связаны с магией. Например, способность кроить сюжеты окружающего мира собственными фразами. Современные люди называли это модным словом «нарратив», а древние скальды, например, никак не называли, но менее действенными их висы от этого не становились.
Правильно сказанное или написанное слово перестраивает реальность.
Это факт.
Который мало зависит от количества магии у автора. Иначе не было бы у книг таких преданных читателей. И не было бы людей, которые говорят, что выросли на Даррелле или Толкине. Что первый, что второй колдовать не умели, а вот слова складывали так, что даже я зачитывалась. Хотя ши больше всего любят собственные сказки. Особенно когда в них участвуют.
– А дальше я выберу, куда мы пойдем. Потому что голоса разделились поровну, и мой теперь решающий.
В этот момент фея абсента явно положила еще один умозрительный камень за пазуху, но что поделать. Сама отказалась ехать в сумке – приходится теперь держать марку. Ладно. Несмотря на то что мне было ужасно интересно, как мы сможем подняться в воздух, и не аннигилирует ли поэт, столкнувшись с поэтом, мы пришли в этот парк за другим. А именно за ответами.
Так что я поднялась и решительно шагнула к Сигизмунду.
– Идемте за ответами.
– На все вопросы бытия? – ехидно поинтересовался Евгений, явно обиженный тем, что я предпочла не его вариант.
– И на них тоже, – кивнул Сигизмунд. – А ты что, уже устал возглавлять шествие?
– Устал? Никогда, – фыркнул Евгений и оттер его котейшество в сторону. Выглядело это со стороны довольно неправдоподобно, учитывая габариты участников, но что поделаешь. Не все сюжеты в подлунном мире складываются правдоподобно.
Ох, не все.
В лесу – то есть парке – было необычайно тихо. Темно, зелено и очень жарко. Это был тот самый классический летний полдень, который убаюкивает и уговаривает смежить веки «буквально на секундочку»… А после этого люди просыпаются с гудящей головой и даже не замечают, что во время дремы их обокрал мелкий лесной народец. Эти крылатые воры обычно забирали мелочи – крохи хороших воспоминаний или счастливые билетики, – но обязательно светлые, волшебные, самые лучшие. Что поделать, если цветочные феечки вынуждены питаться пыльцой и медом, но на самом деле предпочитают искорки удачи и счастья.
Не было слышно ни жужжания мух, ни звона комаров. Птицы не возились в кронах деревьев, никто не шуршал в кустах. А это значило… Скорее всего, мы приближались к цели. Слева из-за деревьев блеснула водная гладь. Я приложила ладонь к глазам, всматриваясь в полную солнечных зайчиков даль, и тут ко мне подкрался Евгений.
– Это же рубаха! – заявил он.
– Тебе солнышко голову напекло? – удивилась я.
– Рубаха Наполеона, – оскорбился он. – Озеро так называется. Его назвали в честь победы Павла Шувалова над Бонапартом.
– Да ты что-о-о-о… – протянула я. – И как же он его победил?
– Наверно, в поединке. У всех на глазах.
– И потребовал рубаху в качестве трофея?
– Именно.
– Какой герой, однако, – восхитилась я. – Даром что масон. Идем же дальше.
На самом деле, по легенде, Шувалов вез арестованного Наполеона, по пути на карету напали затаившие зуб на тирана французы, а Павел насовершал подвигов, спасая пленника. Логическую связку между этим случаем и названием пруда я усматривала с трудом, но что поделаешь. Непознаваема человеческая логика. А на самом-пресамом деле, в личной беседе в литературном салоне Павел как-то по секрету рассказывал мне, что придумал это нелепое название на спор, побившись об заклад с двумя друзьями на
