ни дразнили – Тапкиной, Ляпкиной-Тяпкиной, потом просто Тапкой… но я ее называла Тапочкой.
– Ясно. Ну что ж, мне, пожалуй, пора…
Надежда решила поскорее ретироваться, пока Альбина не стала спрашивать, кто же она собственно такая и для чего расспрашивает о погибшей Татьяне.
– Уже уходите? – закручинилась писательница. – А мне-то теперь что делать?
– Обратитесь в юридический отдел издательства, скажите честно как есть, пусть они ваш паспорт сами вызволят… Если надо, они и адвоката найдут толкового. Только сами ни в коем случае в полицию не суйтесь. – Надежда вспомнила грубого полицейского: узнав, что дело никак не получится закрыть, небось сорвет свою злость на Альбине. – Вас там просто по стенке размажут.
По дороге на вокзал Надежде Николаевне пришла здравая идея, она заскочила в супермаркет и накупила там продуктов – копченую колбасу, соленую рыбку, баночку маслин, сыр, маринованные огурчики… Сладкого решила не брать, а вместо этого купила легкое белое вино. Потом подумала и прихватила еще бутылку коньяка.
Когда Надежда вернулась в пансионат, Машки в номере не было: она ушла на очередную лекцию. Лектор должен был приехать накануне, но поскольку все мероприятия отменили, сегодня полагалось провести две лекции, утром и вечером.
Надежда включила ноутбук, на котором была установлена та самая замечательная база данных, и сделала запрос на имя Татьяна Тапанайнен. К счастью, фамилия была не слишком распространенная, так что ей выдали всего три варианта. Одной из Татьян было только четыре года, другой, наоборот, семьдесят два, а вот третья по возрасту вполне могла быть подругой Альбины Брыкиной. Правда, двенадцать лет назад эта Татьяна Тапанайнен из Нижнего Новгорода переехала в Финляндию, где проживали ее многочисленные родственники, а четыре месяца назад погибла, разбившись на горных лыжах. Надежда помотала головой и проверила еще раз: все так, прошлой зимой Тапанайнен умерла. И не в Финляндии, а где-то здесь, на Карельском.
– Интересно! – протянула Надежда Николаевна и хотела проверить еще кое-что, но тут, как назло, перестал работать интернет.
Она направилась на ресепшен, чтобы восстановить сеть, но дежурной на месте не оказалось, и Надежда в ожидании принялась листать журналы.
Журналы были совсем неинтересные, в основном рекламные, но среди них оказалась крупномасштабная карта Ленинградской области, и первое же название, которое Надежда разглядела на ней, привлекло ее внимание.
Поселок городского типа Большие Пустоши. Тот самый, название которого было зашифровано в посмертном послании Альбины Борэ, которая оказалась вовсе даже не Альбиной, а Татьяной, и не Борэ, а Тапанайнен. Да и то липовой, как утверждала база данных, а у Надежды не было причин ей не верить.
– Интересно! – повторила она в который раз за день.
– А мне вот совсем не интересно! – послышался знакомый рык.
В холле появилась Варвара Молот, одетая в черный балахон с автопортретом художницы Фриды Калло на могучей груди. Когда Варвара шла своей размашистой походкой, бюст колыхался, и казалось, что Фрида Калло строит ужасные рожи.
– О, вы-то мне и нужны! – обрадовалась Надежда Николаевна. – Заходите вечером после ужина к нам на огонек.
– Ужин! – мгновенно озверела Варвара. – Была бы моя воля, так я этих, с кухни, своими руками придушила бы. И рагу из них приготовила!
– Невкусно будет, – усмехнулась Надежда.
– Твоя правда, – рыкнула Варвара.
– А тогда вместо ужина приходите! Посидим, поговорим за жизнь… – Надежда Николаевна выразительно подмигнула.
Варвара повеселела и обещала быть обязательно, а Надежда подхватила карту области и вернулась к себе в номер, не дождавшись дежурную.
Она машинально разгладила смятую карту, разложила на столе и, включив настольную лампу, снова взглянула на название Большие Пустоши. При ярком свете на карте, примерно в центре поселка, стала видна едва заметная дырочка.
В это время дверь распахнулась, и в номер вошла Машка.
– О, привет! – обрадовалась она. – Ты вернулась? Жалко, не приехала пораньше, мы бы вместе пошли на лекцию. Ты не представляешь, какая лекция интересная…
– Не уверена, что мне… – начала Надежда Николаевна.
Но Машка не дала ей договорить:
– И т зря! Очень интересная лекция! И лектор тоже интересный…
– Ах, интересный лектор! Ну тогда понятно! – Надежда внимательнее вгляделась в лицо подруги и заметила, что глаза у нее блестят, волосы пышные и даже губы подкрашены Надеждиной помадой, которая Машке шла гораздо больше ее собственной, розовой с поросячьим отливом…
– Да что понятно?! – Машка покраснела. – Ну тебя…
– Да не обижайся. Лучше скажи, у тебя есть иголка?
– Есть, и иголка, и нитки. Я у дежурной попросила, когда штаны порвала в тот самый день… А что, ты тоже что-то порвала? Какого цвета тебе нужна нитка?
– Никакого. Мне нужна только иголка.
– Ну вот, пожалуйста! – Машка выдвинула ящик стола и достала лоскуток, в который была воткнута иголка.
Надежда снова сложила карту и воткнула иголку в то место, где заметила маленький прокол.
– Ты что, магией занялась? – заинтересовалась подруга.
– Почти.
С этими словами Надежда Николаевна перевернула сложенную карту и посмотрела на то место, где вышел кончик иглы. «Финское кладбище». Это место находилось совсем близко к их пансионату, недалеко от берега моря.
– Ты ведь хочешь похудеть? – спросила Надежда подругу.
– Что ты хочешь сказать? Что я толстая? – возмутилась та. – Нет, ты прямо скажи!
– Ну не то чтобы толстая, но сбросить пару лишних килограммов все хотят.
– А ты нашла какую-то чудо-диету? Так вот не верь, я их все перепробовала…
– Нет, диеты тут ни при чем. Я считаю, что нам нужно больше ходить пешком.
– Вот интересно! Я, между прочим, каждое утро гуляю, пока некоторые тут досматривают сны…
– Да ладно тебе! Я просто нашла интересное место и хочу туда с тобой прогуляться.
– Что, прямо сейчас? Поздно же! Ужин скоро!
– Да ничего не поздно, детское время!
Но этому намерению не суждено было осуществиться: в это самое время дверь открылась, и в комнату без стука ввалилась Варвара Молот во всей своей красе.
– Привет, девки! – рявкнула она. – Вы меня, небось, уже заждались? Ну, вот она я!
– Ой! – Надежда Николаевна совершенно забыла, что сама пригласила Варвару в гости.
Машка открыла рот, чтобы деликатно спросить, с какого перепуга Варвара ввалилась к ним в номер, да еще и расселась на ее кровати как барыня, однако Надежда быстро ткнула ее в бок и запела:
– Милости просим, располагайтесь, мы уж думали, что не придете…
– Чего ты мне выкаешь? – удивилась Варвара. – Переходим на ты, не люблю я этих цирлих-манирлих…
По случаю приглашения в гости Варвара надела нарядный балахон – темно-синий, с вытканными планетами Солнечной системы. Сатурн со своим кольцом находился как раз на груди, и его было почти не видно.
– Присядем!
Надежда снова выразительно пихнула Машку в бок и засуетилась, очищая стол от каких-то ненужных бумаг, заодно сгребла в ящик все мелочи, которые фальшивая Альбина оставила на полянке явно с умыслом, а затем принялась выкладывать купленные припасы. При виде них Варвара издала рык голодной львицы и помянула недобрым словом повариху пансионата, а когда же на столе появилась бутылка вина, фыркнула:
– Это чегой-то?
– Ну… – растерялась Надежда Николаевна, – тепло же… Нужно что-то полегче…
– Ага! – и Варвара с размаху выставила на стол бутылку водки, которую извлекла из недр своего балахона.
«Ноль семь!» – с ужасом поняла Надежда, возрадовавшись, что не успела достать коньяк.
– Ну, девки, со свиданьицем! – сказала Варвара, ловко разлив водку в пластиковые стаканчики.
После первой все пошло по накатанной колее. Варвара пила водку, отрезала огромные куски батона, мазала их неприлично толстым слоем масла, укладывала на них копченую
