друга, - сказал Пильман, он расценил ответ Алмазова как полное согласие и проявление подчинения.
Алмазову не понравилась кровожадная ухмылка Пильмана. От такой улыбки и у здорового человека дыхание перехватит, а Алмазов чувствовал себя плохо, простудился, наверное, во время прогулки под дождем. Приходилось внимательно контролировать себя, чтобы не чихнуть лишний раз.
- А кстати, - продолжил Пильман почти ласково. - Есть ли у вас в штате сотрудники, которые, как это по-русски, "много о себе понимают"?
- Только один. Так что не беспокойтесь, это не помешает нашему плодотворному сотрудничеству.
- Кто такой?
- Кирилл Панов, - сказал Алмазов, - наш старший научный сотрудник, он подавал большие надежды, но совершенно не способен участвовать в коллективной работе. У него, видите ли, свои научные интересы.
- Какие интересы, если не секрет?
- Он занимается пространством и временем. Почему-то по отдельности.
- Это как?
- Я не вникал. Эта работа не вписывается в наш план. Запретить не могу, за эту работу он денег не просит. А со своими обязанностями справляется.
- Панов, - задумчиво произнес Пильман. - Парень, который добыл из Зоны Чучемли "золотой шар"? Кстати. Не тот ли это Кирилл Панов, который буянил на международной конференции по квантовой гравитации и чуть не сорвал ее, затеяв безумную дискуссию на пустом месте?
- Это он мог. Так-то он тихий, но до тех пор, пока при нем не произносят ключевые слова "время" или "пространство". Только я бы не стал употреблять термин "безумная" к его теории. Наоборот, она тщательно обдумана и подкреплена множеством непротиворечивых и подтвержденных в ходе экспериментов фактов. Скорее, это вызов согласованному мнению, принятому научной общественностью. Не исключаю, что он сознательно идет на конфликт, но не потому, что стремится заработать авторитет спорщика. Панов действительно считает, что вправе выдвигать любые теории, если они явно не противоречат экспериментам.
Пильман задумался, ему на мгновение показалось, что затея с приглашением Панова, слишком примитивна, чтобы от нее можно было ждать пользы. Неужели Мозес, наконец-то, ошибся? В первый раз. Впрочем, он сам неоднократно говорил, что его цели отличаются от задач, стоящих перед Институтом.
- Вы дали Панову отрицательную характеристику, но привезли его с собой в Чучемлю. Почему?
- Существует обычная современная наука. А есть еще романтическая. В Чучемле мы столкнулись с необычным явлением, для объяснения которого следует использовать не традиционные подходы. Феномен должен быть изучен различными способами, какими бы спорными они не казались. Необычное познается необычным. Не уверен, что Панов придумает "окончательное" объяснение "хармонтскому феномену", но попробовать стоило.
- Понимаю. Забавно. Я думал, что романтики в науке давно перевелись. Сейчас непротиворечивые теории, не одобренные научным содружеством, оплачиваются крайне плохо, - сказал Пильман. - Актуальный рынок идей способны возбудить только яркие образы, не имеющие ничего общего с нашей скучной реальностью. Если ваш Панов этого не понимает, договориться с ним будет трудно.
- Конечно, конечно. Договориться с Пановым трудно при любом раскладе. Должен сразу предупредить, что использовать его в темную - затея безнадежная. Когда речь заходит о науке, он становится до омерзения серьезным и, что еще неприятнее, абсолютно честным. Ему недоступны обычные общечеловеческие стандарты вежливости и уважения к чужим заслугам и чинам. Если ему кажется, что человек завирается, он так и говорит: "Околесица". Это его любимое слово для описания современного состояния науки. У него нет должного почтения даже к лауреатам Нобелевской премии. Даже их мнения он подвергает сомнениям.
Пильман непроизвольно вздрогнул. С некоторого времени он не любил, когда к Нобелевским лауреатам относятся без должного почтения. Наверное, все дело было в том, что он уже считал себя одним из них. Нил Кларк сказал, что это уже решенное дело.
- Иногда такие выкрутасы полезны. Это качество можно попытаться использовать в мирных целях, - сказал он, заставив себя улыбнуться.
Алмазов удрученно развел руками.
- Попытайтесь. Мне так и не удалось придумать, как этого добиться.
- Всегда полезно иметь под руками честного человека. Он должен указывать на то, что нам нужно еще подработать в наших правильных представлениях, - пошутил Пильман.
- Наверное, это действительно так. Спорить не буду, я и сам пытался его использовать как поставщика проверочных теорий, но трудно общаться с человеком, который не решает поставленную перед ним задачу, а ищет истину. Надеюсь, вы понимаете разницу.
- В общих чертах, - задумчиво сказал Пильман. - Вы меня заинтересовали этим вашим Пановым. И правильно сделали, что рассказали о нем правду. Сейчас такие ребята большая редкость. Но у нас выработан определенный алгоритм работы с подобными деятелями.
- Я не рассказал и о десятой части его чудачеств.
- Это не важно. Если сделка состоится, на счет вашей лаборатории будут перечислены большие деньги. Не забуду и вас лично.
- У нас есть и другие достойные люди.
- Пока мы заинтересованы только в Панове.
Продать Панова
Случаются изредка тяжелые дни, когда Алмазову приходится вести глупые и бессмысленные разговоры о предназначении человека и о роли ученого в прогрессе человечества. По счастью, людей, для которых познание окружающего мира - личная потребность, немного. За долгие годы руководством Центра Алмазов всего несколько раз встречал таких увлеченных особ. Он уважал их выбор, энтузиазм и решительность, с которой они пытались претворить свои идеалы в жизнь. Но не любил. По складу характера он не был романтиком, так что розовые мечты, если они, время от времени, и появлялись у него или сотрудников, никогда не могли заставить его забыть о необходимости в срок выполнять утвержденный распорядителями грантов квартальный план. Деньги - дело серьезное, когда речь заходит о них, становится не до размышлений о вечном и бесценном.
Алмазов поморщился. Вроде бы простая и понятная ситуация, но сейчас ему предстояло втолковать эти очевидные истины самому тупому, когда речь заходила о деньгах, сотруднику своего Центра. Кирилл Панов - временами казался сущим ребенком, если, конечно, с ним говорили не о квантовой механике или о многомерном мире, в котором все мы, якобы, живем.
Сегодня с Пановым нужно будет говорить о деньгах. И для того, чтобы достичь успеха, нужно сделать все возможное, чтобы ему не удалось вставить хотя бы слово о науке. Если Панов вспомнит о своей теории времени, говорить с ним о деньгах будет бесполезно.
С Пановым нужно всегда быть начеку. Он способен заболтать любого, самого серьезного человека. А из этого следует простой вывод - любые его попытки огрызаться должны быть пресечены.
