королевской щуки переливалась от сияния водных светлячков, а в стеклянных глазах свет находил отражение и распространялся, будто кто-то поставил вместо них прожектора. Скорее всего, и глаза мавок не имели собственного света, а лишь отражали найденный. Но где они нашли его в кромешной тьме озерного дна?
Щука вильнула хвостом и обплыла Дашу по кругу, рассматривая одним глазом, и вернулась на прежнее место.
А в следующую секунду напала, вгрызшись зубами-иглами Даше в шею.
Она не то, что сообразить не успела, а даже почувствовать боль: всё завертелось перед глазами, трупы смешались с золотой горой и светлячками, и всё, что она смогла почувствовать, это как огромная волна выбросила её на берег.
В нос ударил запах свежей травы и сырости. Даша почувствовала, как щёку холодила влажная земля, а волосы и шею, наоборот, начинало жечь. Шум воды и стрекотание где-то над ухом всё сильнее отгоняли марево в голове, когда Даша, наконец, распахнула глаза, ещё раз хорошенько их протерев, прежде чем сесть.
Вокруг цвело лето. Солнце слепило, тёплый ветер тревожил озеро и заставлял танцевать осоку и камыш, летающие создания на деревьях переговаривались о чём-то своем, птичьем. Дашина одежда почти просохла, только джинсы по швам продолжали неприятно прилипать и холодить кожу.
Сколько же она здесь провела? И где находится это «здесь»?
Даша обернулась и сразу же вскочила на ноги, заметив недалеко от себя девушку.
Она сидела на пирсе спиной к берегу и, судя по разложенным рядом травам, плела венок. Ветер доносил её тихое мелодичное пение, от которого у Даши мурашки побежали по спине. Она ещё раз осмотрелась, вгляделась вдаль, где должны были виднеться деревенские дома, но увидела лишь бескрайнее поле. Там, где должна была возвышаться зелёная крыша бабушкиного дома, был только кусок чёрной земли.
Тогда-то у Даши и сдали нервы.
Она в один шаг оказалась рядом с певуньей и, грубо развернув её за плечи, схватила ту за воротник расшитой рубахи, чтобы поднять на ноги.
– Кто ты такая и зачем меня сюда притащила?
Она улыбнулась и мягко обхватила её руки своими. Даша отдёрнула их от прикосновения ледяной кожи, как у недавно увиденных трупов.
– Не нравится? – расстроилась она, глядя на Дашину брезгливость. – Так будет лучше?
Мгновение, и нечисть обернулась Зинаидой Григорьевной. Не румяной и морщинистой от частых улыбок, а белой, спокойной и расслабленной. Такой, какой Даша видела её в гробу.
– Вот и я думаю, что не очень, – пожала плечами «бабушка» и снова обернулась молодой девушкой.
Настолько, что Даша не дала бы ей и шестнадцати. Маленькая и хрупкая, она была невероятно похожа на недавно встреченных мавок. Или они все так похожи на свою… Хозяйку?
«Тебе суждено встретиться с Хозяйкой. Это честь».
– … От чести не бегают, – одними губами закончила Хозяйка, прочитав Дашины мысли.
– Что тебе от меня нужно?
Сделав вид, что не услышала вопроса, она снова опустилась на доски, поджимая под себя ноги, и взялась за очередную ветку. В её руках куча листвы очень быстро превращалась в раскидистый венок. Чтобы даже не слышать Дашу, Хозяйка снова запела свою заунывную песню, от которой появлялось желание только поплакать.
Закусив губы, чтобы сдержать рвущиеся изо рта слова, о которых вскоре она может пожалеть, Даша присела рядом.
– Я умерла?
– Чёрный ворон я не твой…
– Не сильно похоже на рай. А я, между прочим, крещёная.
Хозяйка замолчала, а после паузы пожала плечами:
– А я – нет.
Ловкие движения её пальцев гипнотизировали, и Даша даже забылась на какое-то время. Очнулась, только когда та вплела последнюю ветвь зверобоя и закончила венок.
– Тебе не нравится моё дно, да? – с мгновенно намокшими глазами спросила Хозяйка, оборачиваясь к Даше. – А я так старалась!
– Главное, чтоб тебе нравилось, наверное, – пожала плечами она, решив, что это наилучший ответ для ребёнка.
А Хозяйка и правда вела себя как ребёнок, несмотря на физическую развитость. Все эти надутые губы и жалобные глаза – так манипулируют дети, чтобы им купили шоколадку у кассы.
– Поэтому ты перенесла нас сюда?
Её глаза остекленели, и она замотала головой, хотя по бегущим мыслям во взгляде Даша решила, что это к ней не относится.
Бабушка всегда говорила, что болтать с нечистью нельзя, как бы она ни хотела разговорить. Никогда ни на что не соглашаться. И что главное, никогда за ней не идти.
Но она упустила один момент: что делать, если нечисть молчит и закидывает куда хочет без согласия?
– Ты уже моя, – бросила Хозяйка через плечо, прежде чем Даша увидела её побелевшие глаза.
И расхохоталась.
Даша не узнала свой голос. Были ли то нервы, наконец перелившиеся через край, или защитная реакция, но нечисть она заставила напрячься. Жаль, замешательство было не слишком долгим, чтобы Даша смогла что-то предпринять. Хозяйка набросила на её голову венок, прижала ладони к Дашиным щекам и зашептала, заставляя смотреть на две луны, выпадающие из глазниц.
– Как трава ложится к земле, произрастая из неё, как вода течёт по ручью от истока, так же и ты, моя плоть и кровь, отныне со мной будешь до скончания своей жизни, служить и боготворить. Благословляю тебя, сестра. Ориха!
– Ориха! – отозвался хор женских голосов.
И Даша снова нырнула в ледяную воду.
* * *
Первым, что пришло в голову после долгой пустоты, была мысль, что она всё-таки жива. Тело трясло от холода, а значит, Даша ещё не отдала свою душу.
Она лежала на животе, свесив вниз руки и ноги, – тазовые кости на каждом толчке упирались во что-то жёсткое и острое. Может, чужие кости.
– Не рыпайся, лежи спокойно, – послышался мужской голос, когда Даша попыталась вырваться и чуть не свалилась с его плеча – шёл дождь, и куртка стала слишком скользкой, – и с удивлением узнала в нём соседского Витьку.
Сначала казалось, что тьма никуда не отступила, и голос доносится откуда-то далеко, будто её пытаются разбудить, но когда прерывистое дыхание зазвучало совсем рядом, Даша схватилась за глаза.
Нет, не ослепла. Только кто-то заботливо завязал их плотной повязкой.
– Ты зачем меня связал? – промямлила она сухим и слипшимся от недостатка влаги ртом и лягнулась ещё раз, пытаясь заставить Витьку поставить её на ноги.
Вместо этого он просто отпустил руку. По мокрой клеёнке Даша скатилась с плеча и рухнула на землю, взвыв от боли. Похоже, у неё сломано несколько ребер.
Витька присел рядом: голос зазвучал совсем близко:
– Будешь выпендриваться – оставлю здесь. Поняла?
Капли воды били по щекам и стекали с волос и
