ухом стучало его сердце. Зря я это сделала.
— Foilé beanna, — прошептал он и сделал то, чего я совершенно не ожидала — обнял меня в ответ.
*Безумная женщина*
«Это тебя не поймёшь», — подумала я.
* * *
Моё прекрасное настроение теперь было ничем не перешибить. Казалось бы — я вернулась ровно в то состояние, что и была до знакомства с племенем тростниковых людей, однако тогда я изнывала от тоски, а теперь душа пела. Я и не подозревала, насколько важной частью меня стали приобретённые ведьмачьи способности.
Мы забрали вещи с места ночёвки и снова направились к лесу аминорнов.
— Хонза не зря боялся этих разумных деревьев, — рассуждала я. — На теле у него не было никаких следов насилия. Что-то его испугало, он побежал, оступился в темноте и сломал в овраге шею.
— Вопрос в том, что именно его испугало. Следов животных и нечисти я рядом не видел.
Вдали показалась опушка леса. Толстые бугристые стволы стояли тесно и прямо, кроны деревьев сплелись в сплошной шатёр.
— Он говорил, что аминорны залезают в головы и достают самые глубинные страхи, — рассуждала я. — И это похоже на правду…
Иорвет недоверчиво хмыкнул. Поколебавшись, я продолжила:
— Нет, честно, всё сходится! Ты сказал, что не смог проснуться из-за кошмаров. Хонза, каким бы прохвостом ни был, а на воображение пожаловаться точно не мог. Он бы не испугался никаких других чудовищ так, как своих собственных! А я…
— Что ты? — Иорвет заинтересовался.
— Э-э-э… — я уже пожалела о том, что проговорилась.
— Чего боялась ты, ведьмачка? — вкрадчиво спросил эльф.
— Что мы не снимем браслет и ты бросишь меня в этих Пустошах за ненадобностью, — тихо ответила я.
Иорвет остановился как вкопанный, его лицо вспыхнуло обидой и гневом.
— Мне вот интересно, у всех ли dh’oine головы набиты таким дерьмом или только у тебя? — процедил он.
— Нормальным дерьмом у меня голова набита! — сердито воскликнула я. — Я тебе толкую, что всем нам из-за этих деревьев в головы страхи полезли.
— Да понял я, — с досадой ответил Иорвет, махнул рукой и пошёл вперёд. — Вспоминай сказки.
ПУСТОШИ. Сказки для аминорнов
В молчании мы вошли в густую древесную тень леса аминорнов. Я сконцентрировалась, прислушалась, с удовлетворением чувствуя вернувшуюся силу. Как засидевшийся на одном месте человек с наслаждением распрямляет спину, разминает затёкшие ноги, я посылала внимание вперёд, вширь. Я ощущала лес. Не отдельными существами-деревьями, а единым гигантским древним организмом, который обволакивал нас, впитывал, когда мы уходили всё дальше и глубже в тёмное чрево. Я слышала его долгое-долгое неторопливое дыхание. Он присматривался, принюхивался к нам. Листья на деревьях были совершенно круглыми, как монеты. Несмотря на полное безветрие они непрестанно подрагивали на своих тоненьких черешках, и казалось, что по лесу в такт его дыханию проносится рябь.
— Ну? — наконец, нарушил затянувшееся неловкое молчание Иорвет.
— Что ну? — на такой вопрос у меня всегда был готов ответ.
— Сказку давай!
Я глянула на его насупленные брови и рассмеялась.
— Ты первый! Сейчас день, расскажи какую-нибудь весёлую эльфийскую сказку.
Он задумался, покачал головой.
— У Aen Seidhe не осталось весёлых сказок, vatt’ghern. Возможно, когда-то и были такие, но то, что знаю я — лишь печальные легенды, и ни одна из них не заканчивается хорошо, в отличие от ваших скверных сказок, — он помолчал. — Расскажи про того благородного пирата-авантюриста.
Я с удивлением воззрилась на него, в очередной раз поразившись его памяти. Казалось, эльф не забывал ни одного слова, сказанного в его присутствии.
— Ну хорошо, дело было так…
Мы шли по пружинящей опавшей листве, и круглые странные листья аминорнов стелились под ногами, будто ковёр из окислившихся старинных медных монет. Я рассказывала историю врача Питера Блада, которого судьба занесла в рабство на плантации Барбадоса. О том, как он захватил корабль свирепых испанцев и стал самым удачливым пиратом в Карибском море. Иорвет тут же решил, что испанцы это такая версия dh’oine, которые, как и здесь, вырезали коренное население и с кровью устанавливали свои порядки. А пираты были причислены к скоя'таэлям — тем героям, кому пришлось помимо своей воли бросить мирную жизнь и бороться с захватчиками.
Я говорила, и мы озирались по сторонам. Вдруг раздался негромкий хлопок, и неподалёку, дерзко распихав палую листву, выстрелил из-под земли пушистый, завёрнутый в спираль росток. Рассыпалось облачко зеленоватой пыльцы.
— Рассказывай дальше, — прошептал Иорвет.
Я продолжила, росток развернул спираль и расправил тоненькие нежные веточки с круглыми светло-зелёными листьями.
Больше всего в истории Иорвета захватили описания пиратских авантюр. Он переспрашивал и уточнял, когда я расписывала, как капитан Блад обманул испанцев, поймавших его эскадру в ловушку в узком бутылочном горлышке залива Маракайбо: как имитировал огромную армию, высаживающуюся на берег, заставив одних и тех же гребцов плавать туда-сюда и пригибаться, когда они возвращались в шлюпках к кораблю. Иорвет торжествовал, когда испанцы поверили в блеф, развернули тяжёлые пушки форта от моря в сторону суши, а ночью Блад на кораблях с выкрашенными в чёрное парусами выскользнул из западни. Вместе с Иорветом мою историю благосклонно слушал лес, вокруг раздавались хлопки, и из земли вылуплялись новорождённые дети аминорнов.
На романтической линии скоя'таэль явно скучал, зевал и начинал оглядываться по сторонам. Огонёк интереса зажёгся в нём лишь однажды, когда любовь капитана, Арабелла, не разобравшись в ситуации, ранила при встрече благородного пирата в самое сердце. Я сделала драматический голос и процитировала:
— Среди моих знакомых нет воров и пиратов, капитан Блад!
— Ха! Клянусь, эта dh’oine не забыла обвинить его в том, что он убил больше людей, чем она съела котлет? — Иорвет был полон язвительности. — И это после того, как он спас её из плена!
— Нет, там всё сложнее, — не согласилась я, внимательно посмотрев ему в лицо. — А, может, наоборот, проще… Она была несправедлива к Бладу, добрые люди постарались, и поняла это потом.
— И что же он сделал в ответ на её слова? Надеюсь, забыл о ней?
— Нет, не забыл, ушёл в запой.
Иорвет осуждающе покачал головой, но больше не перебивал. К его удовольствию снова начались приключения на море, эльф расслабился и встрепенулся, только когда путешествия отважного пирата подошли к концу и Блад стал губернатором Ямайки.
— И Арабелла сказала: «Для меня всегда был только ты один, Питер», — завершила я рассказ.
— Пфф, из хорошей истории сделали дрянную сказку про любовь со счастливым концом, — резюмировал Иорвет. — Если бы он не стал губернатором, она ни за что бы этого не сказала.
— Нет, она приняла бы
