class="p">"Ага."
"Со столом и стульями."
"Ага."
"Но зато мы многое узнали."
"Заткнись."
Я подошел вплотную. На столе ничего не было, за вычетом полудюжины подсвечников, причем ни в одном не было свечей. Я призадумался, а откуда тут тогда свет, и только тогда заметил несколько окон в стене справа — высоко, почти у потолка. Снаружи все еще стоял день. Я попытался прикинуть, как долго здесь нахожусь, но потом сдался. Еще я обратил внимание, что даже эти окна застеклены, хотя на такой высоте добраться до них невозможно. У того, кто строил этот особняк, явно было слишком много денег.
Тут я сообразил, что надо было прихватить из тех покоев немного бумаги и попытаться нарисовать план особняка — может, тогда я что-то увижу. Ну, скажем, что коридоры изгибаются в волшебную руническую надпись "очень глупо".
"В том конце еще двери, босс."
"Вижу. Вероятно, открываются в никуда, и я упаду прямо в океан."
"Но ты же все равно туда пойдешь, так?"
"Конечно. Если только по дороге что-то не выпрыгнет прямо из стены и не сожрет меня. Кстати, не такое уж невозможное дело."
"Скорее всего ты еще до того сойдешь с ума."
"Такое уж это место, правда?"
"Ну разве что ты уже сошел с ума. Я надеюсь, что нет, потому что…"
"Потому что тогда и ты тоже?"
"Да," — признался Лойош.
Я держался настороже, вдруг случится что-то интересное, но это была просто большая комната с длинным столом, и ничего тут не поделаешь. В смысле, если тут ничего нет…
"Лойош."
"Босс?"
"Большие помпезные двери в том конце комнаты."
"Ну и?"
"Большие помпезные двери здесь."
"Босс, твои наблюдательные способности…"
"Так откуда берется еда? Где проход из кухни? Как ходят слуги? Ты же знаешь, им запрещено пользоваться дверями для важных персон."
"Хммм."
"Я думал, эта комната уж слишком нормальная."
Стены были голыми — несколько декоративных светильников и канделябров, плюс, кое-где, полосы темного дерева, но ничего больше. Тайные ходы? Возможно. Но я искал, а на голой стене очень трудно скрыть щель от прохода, если искать целенаправленно, вот почему обычно тайные ходы прячут за книжными шкафами или в мозаичных полах, все в таком духе. Опять же зачем делать потайным ход для слуг? Отсутствие дверей для слуг в каком-то смысле было самой странной и необъяснимой вещью из тех, что я пока что здесь видел, а это что-то.
Да прокляни их Вирра.
Двери на противоположной стене были точно такими же, как те, через которые я вошел. Я распахнул их. Там было темно.
"Босс…"
Я шагнул в темноту.
На сей раз, когда я переступил порог, у меня на какой-то миг закружилась голова, в глазах потемнело и даже зашумело в ушах. Потом все пропало, и я…
…оказался сидящим в кресле.
Уже интересно.
Кресло было твердым и деревянным, и передо мной, а также справа и слева, располагалось еще много таких же. А прямо впереди, за всеми этими креслами, была…
Я находился в театре. Большом театре, учитывая, что располагался он внутри другого здания. Благодаря многим годам обращения с цифирью я с одного взгляда мог оценить, что здесь примерно три сотни мест. Сценический помост, выполненный в виде традиционного шестиугольника, поднимался фута на четыре и был отлично освещен со всех сторон. Как вы понимаете, театр подобных размеров никоим образом не мог поместиться за теми дверьми, через которые я вошел — как минимум он занял бы весь второй этаж. Следовало бы мне привыкнуть к бессмысленностям этого места, но — увы. Я поискал взглядом неизбежные зеркала, и отыскал таковые, над каждой из дверей.
Надо быть изрядным любителем театра, чтобы выстроить в собственном особняке театр на три сотни зрителей. Часто ли Атрант принимал гостей? Я снова обратил внимание на сцену — только что на ней никого не было, а вот сейчас это изменилось. Что ж, уже интересно.
В середине сцены стояла незнакомая мне женщина. Просто стояла, неподвижно замерев, и я также не двигался и молчал — примерно с минуту или около того. А потом заиграла музыка. Я не видел, откуда исходит звук, и уж точно не видел никого, кто исполнял бы ее, но это точно была музыка, да не простая, а на целый оркестр.
И она начала танцевать.
Я мало что знаю о музыке, и еще меньше — о танцах, но могу описать, как это чувствовалось. Словно равнины на севере, когда трава сгибается под напором суровых ветров, как будто склоняется. Словно леса на западе, когда снега начинают таять и ручьи бегут черными потоками по белому покрывалу. Ее движение не прекращалось ни на миг — ладони чертили узоры в воздухе, ноги сгибались и распрямлялись, подпрыгивая, приседая; торс изгибался змеей, голова горделиво вздернута и раскачивается, и словно малейшее движение мышц даже ее век строго запланировано, точно выполнено и идеально соответствует ритму музыки.
Я понял, что затаил дыхание, и медленно выдохнул.
В общем, прошу прощения за сей поэтический экскурс. Все мы знаем, что я не по этим делам. Но иначе описать, что случилось, я просто не в состоянии, и это само по себе должно кое-что объяснить, правда?
И я сидел в пустом театре и смотрел на ее танец до тех пор, пока — уж не знаю, сколько времени минуло, — она остановилась, замерев в немыслимо прекрасной позе, свет померк,
