было увидеть и на бунтовщиках, и на обывателях. Эту молодежную униформу носили люди всех возрастов, всех социальных слоев, любой расовой принадлежности. Она была проста и обычна, поэтому служила хорошей маскировкой не только молодым людям, но и всем остальным, кто хотел присоединиться к ним, оставшись неузнанным. Худи поистине универсально. Это одежда глобального мира, отражающая глобальные проблемы. Свидетельством тому служит, например, репортаж агентства «Рейтер» из района Хакни в северо-восточной части Лондона:
В соседнем микрорайоне 39-летняя Джеки, обильно украшенная татуировками, возмущалась, что СМИ интерпретируют беспорядки как бессмысленное стихийное насилие со стороны молодежи. «Это были не дети. Это были молодые люди и взрослые, вместе выступившие против того дерьма, что творится тут со времен коалиции», — сказала она, имея в виду британское правительство, возглавляемое консерваторами, которое с момента прихода к власти в прошлом году приняло жесткие непопулярные экономические меры, чтобы справиться с серьезным дефицитом бюджета. — «Они говорят, что это все молодые худи. Глядите, вот я — худи». Стройная женщина накинула на голову капюшон и стала почти неотличима от подростков-бунтовщиков из телерепортажей. «Я была на улицах во время беспорядков. Моя 16-летняя дочь звонила и спрашивала, где я», — сказала она с усмешкой[60].
Успех худи, однако, сослужил ему плохую службу. Стигматизация этой универсальной одежды сделала ее удобной для апроприации, для превращения в вестиментарный маркер недовольства и сопротивления закону. Беспорядки 2011 года отчетливо продемонстрировали, как повседневный наряд становится криминальной униформой: во время грабежей худи прекрасно работало как маскировка. Образовался своеобразный парадокс: одежда, изначально служившая средством стигматизации бунтующей молодежи, сегодня олицетворяет социальное недовольство и криминальный потенциал общества в целом. Иными словами, худи превратилось в знаковый костюм «разбитой Британии», в символ принадлежности к невидимым массам, которые по печальной иронии судьбы скрыты от глаз под бесформенной массой трикотажной спортивной одежды.
3. Криминализация приспущенных штанов
ХОЛЛИ ПРАЙС ЭЛФОРД
Хип-хоп зародился в середине 1970-х годов в нью-йоркском Бронксе и прочно вошел в городскую культуру, оказав влияние на музыку, искусство и моду. Он был настолько популярен, что покорил даже американские провинции и сельские регионы и в конце концов завоевал мировое признание. Обладая вполне специфическими чертами, хип-хоп, привлекавший широкие слои молодежи, успешно интегрировался в глобальный модный рынок. В этом стиле одевались известные рэперы, кинозвезды и знаменитости; их образы, распространявшиеся средствами массовой информации, добавляли хип-хопу популярности. С ним связывают и зарождение нового тренда городской моды. Многие восходящие к хип-хопу тренды вошли в иконографию культуры: яркие граффити, свитшоты, нарукавники, кроссовки; его влияние заметно и в некоторых моделях люксовых брендов, таких как Louis Vuitton, Prada и Gucci. Хотя хип-хоп развивался и эволюционировал на протяжении десятилетий, истоком его, по мнению некоторых историков, были городские гетто. Популяризации образа жизни гангстеров, сутенеров, проституток и заключенных иногда способствует не только музыка, но и мода. Из атрибутов хип-хопа больше всего споров вызывают приспущенные штаны. Они так велики, что сползают на бедра, открывая нижнее белье. Начиная с 1980-х годов их носят поклонники хип-хопа во всех странах независимо от возраста, расовой или социальной принадлежности. Эти штаны считаются комфортными, а легитимность им обеспечивают иконы поп-культуры. Впрочем, у приспущенных штанов есть и противники, интерпретирующие этот модный тренд как подражание бандитской, уличной или даже тюремной гомосексуальной культуре[61].
Так или иначе, сегодня во множестве домов по всему миру родители привычно говорят детям перед тем, как отправить их в школу или на улицу: «Ты надел ремень?» и «Пожалуйста, подтяни штаны!»[62] Они знают, что детские штаны вечно ползут вниз под прикрытием футболки-оверсайз. К концу 1990-х годов они преодолели психологический барьер, опустившись ниже попы и полностью обнажив нижнее белье. Мода на эту одежду вызывала серьезные опасения, что нашло отражение в ряде социальных, законодательных и судебных практик. К 2010 году в некоторых регионах Великобритании, а также в ряде штатов и округов США был принят закон, запрещающий ношение приспущенных штанов. Он, в свою очередь, интерпретировался как ущемление гражданских свобод. Кроме того, устойчивая ассоциация этой моды с гетто и преступной деятельностью подпитывала расовые предрассудки и приводила к предвзятости со стороны полиции, что провоцировало конфликты.
3.1. Группа молодых людей в приспущенных штанах. Место действия — Дорчестер, Массачусетс. Автор фотографии: Юн С. Бюн/The Boston Globe via Getty Images
Мода на приспущенные штаны зародилась в 1980-х годах. В городах их сначала носили крупные мужчины, которым были неудобны обтягивающие джинсы (в США) или брюки (в Великобритании)[63]. Они покупали штаны на два размера больше. В 1989 году дизайнер Карл Кани (Карл Уильямс) создал специальный бренд, ориентированный на этих потребителей, увеличив линейку размеров. «Черные мужчины не любят облегающие джинсы», — заявил Уильямс в одном из интервью[64]. Парни с талией 34-го размера покупали брюки с талией 36-го или 38-го размера[65]. Штаны от Kani с большими объемами талии и бедер способствовали закреплению урбанистического модного тренда, который ассоциировался с культурой хип-хопа (ил. 3.1).
К несчастью, к тому моменту, когда уличная мода от Карла Кани прижилась, она уже интерпретировалась как явление тюремной/камерной культуры. Это чрезвычайно распространенное представление о происхождении приспущенных штанов. Считается, что городские подростки привыкли так носить брюки в тюрьме. Хотя во многих исправительных заведениях, особенно федеральных, заключенные одеты в оранжевые комбинезоны, кое-где в качестве униформы используются однотонные или двуцветные полосатые джемперы и брюки[66]. Если форма состоит из двух частей, заключенным не разрешается носить ремни и шнурки, поскольку их можно использовать в качестве оружия или средства самоповреждения — например, повеситься на них. Считается, что без ремня брюки закономерно сползают, особенно если они подобраны не по размеру, и заключенные, привыкнув, продолжают носить их так же и на свободе или специально придерживаются этого стиля, намекая на свое тюремное прошлое. Соответственно, приспущенные штаны ассоциируются с преступной деятельностью.
Связь моды с преступностью — не новация. Она просматривалась и во времена Французской революции, и во время Второй мировой войны. В последнем случае речь идет о костюме зут, частью которого были мешковатые брюки с высокой талией. Широкие в бедрах, они сужались по направлению к колену и лодыжке. Этот костюм носили в основном афроамериканцы и латиноамериканцы, боровшиеся с социальными предрассудками, выступавшие против войны и противопоставлявшие себя обществу, игнорировавшему их интересы[67]. Многие полагают, что афроамериканцы носят приспущенные штаны по тем же причинам: это форма сопротивления или попытка обратить на себя внимание. Следует учитывать, однако, что зут,
