счастливо смеялись, как дети, проводившие родителей в долгую поездку. И пили коньяк, «Багратион». Коньяк напомнил Дмитрию разговорчивого попугая.
Чуть позже, когда Дима раздел смеющуюся и слегка сопротивляющуюся Лиду, он снова вспомнил про попугая. «И что бы сказал он, увидев нас вместе? Да за таким занятием?»
Про Глафиру он даже не подумал. И Глафира о нем не думала. Дмитрий бы сильно удивился, узнав случайно, о ком думала она. Было, правда, одно обстоятельство, которое добавляло каплю горечи в радужное настроение Якушевского: он нарушал все мыслимые запреты, перечисленные в Уставе внутренней службы. Но что делать — если очень хочется?
А Ушан в это время играл с генералом в шахматы. Судя по сияющим глазам, он выигрывал. Соперник же был мрачнее дождевой тучи. И сердился. Кто-то позвонил ему в это время по мобильнику.
Он долго слушал молча, а потом сказал недовольно:
— Короче! Объяви ему последнее предупреждение. Если это повторится — пойдет в хозчасть, полы подметать. — И, отключившись, буркнул: — Вот балаболка! Учу-учу краткости — все без толку! Разводят турусы на колесах. — И сердито посмотрел на полковника.
— Ты имеешь в виду какую балаболку? — спросил тот.
— А ты… Ах да, целый курс в Тимирязевке!
Расставляя фигуры для новой партии, Ушан сказал:
— Пора бы моему Филину капитана дать.
— А он, что, все еще старлей? А гонору-то, гонору! На двух генералов хватит.
— Молодой, прыткий. Но без гонору. Скромняга.
— А как он к полиции относится?
— Как и я.
Начальник Угрозыска поиграл густыми, начинающими седеть бровями. Потом буркнул:
— Принеси мне на подпись представление. Вот ведь! Столько грошей потратили на вывески и штампы, а что изменилось?
— Тебе лучше знать. Это ты с реформатором в одной группе учился.
— Ты бы тоже учился вместе, если бы не Тимирязевка.
— Да уж! Я бы генерал-полковника получил. Не то что некоторые «лампасники».
Он был не совсем прав. Начальник Угрозыска надевал форму только на торжественные построения.
— Посмотрим, посмотрим, — не остался в долгу генерал. — У тебя раскрывать уголовные преступления получается лучше, чем играть в шахматы.
— Посмотрим, посмотрим, — ответил полковник и двинул пешку.
Е2, Е4.
А попугай Павлуша, нахохлившись, сидел на жердочке в своей большой клетке и ни с кем не разговаривал. Все ждал, когда вернется доцент Мамыкин. А тот все не возвращался и не возвращался. Постепенно Павлуша позабыл почти все слова и только иногда, словно проснувшись от долгого сна, пускал нечто нецензурное. На радость случайно заскочившему в дежурную комнату сотруднику.
2023
Москва — Сергиев-Посад
Провальное дело
Ностальгический детектив
Все события в романе выдуманы. Любые аналогии неправомерны.
Автор
Пролог
— Семнадцатый!
Загорелый до черноты мальчишка лет десяти добавил еще один камешек в горку камней, возвышавшуюся на траве у церковной ограды.
— Это не «мерс»! — запротестовал второй мальчик, провожая взглядом запыленную, потрепанную автомашину, промчавшуюся по шоссе в сторону Луги.
— «Мерс-200», семьдесят восьмого года! — авторитетно изрек загорелый и хотел добавить в свою горку еще один камешек, но, заметив, что приятель следит за ним, запустил камень в стайку воробьев, расклевывающих кусок булки на асфальте.
— Жулишь, Сенечка! — вынес свой приговор приятель. Он был блондин и, наверное, поэтому совсем не загорел. А может быть, болел — на бледных впалых щеках алел нездоровый румянец, и большие голубые глаза неестественно блестели. Перед ним лежали всего три камешка. Он ставил на «вольво» и проигрывал с крупным счетом.
Мальчики собирались на Оредеж ловить рыбу, но по дороге, заглядевшись на проносящиеся по шоссе автомобили, заспорили: каких иномарок больше? «вольво» или «мерседесов»?
Отложив в сторону велосипеды и удочки, приятели набрали с обочины по горсти мелких камешков, засекли время — оба носили дешевенькие пластмассовые часы на батарейках — и, удобно устроившись на траве у церкви Рождества, стали следить за проносившимися по шоссе машинами. Выигрывал тот, в чьей горке наберется больше камешков. Проигравший покупал мороженое или жевательную резинку.
— Надо было на «японцев» ставить, — с сожалением сказал бледнолицый. Надежды на выигрыш у него не было никакой.
— На «японцев»? На всех сразу?
Бледнолицый кивнул.
— Так не бывает! Нельзя же валить «хонду», «мицубиси» и «мазду» в одну кучу. Ты, Гоша, хитренький.
— «Хонда»-джип стала выпускать, — ушел от спорной темы Гоша. — Расход топлива — восемь литров. Сам читал.
— Где ты читал? — недоверчиво спросил загорелый. И, не дождавшись ответа, торжествующе завопил: — Восемнадцатый!
Возле магазина напротив остановился приземистый спортивный «мерседес» белого цвета.
Не обращая внимания на радостный вопль приятеля, Гоша как ни в чем не бывало продолжал рассказывать про «хонду»:
— Только скорость у нее слабовата — сто шестьдесят. У «Рено-Меган» — двести. А хетчбек…
— Гоша, смотри, какой «фордик»!
— Это не «форд», а «тойота», — буркнул бледнолицый специалист, провожая взглядом запыленный автомобиль, свернувший с шоссе на Церковную улицу. Машина так запылилась, что трудно было определить цвет — то ли зеленая, то ли серо-голубая.
— Тебе бы только спорить! — Семен уже протянул руку, чтобы отвесить приятелю щелбан, но в это время увидел в машине знакомое лицо.
— Гоша! Гляди, кто в «тойоте»?!
— Кто?
— Васюта Бабкин!
— Заливаешь!
— Гляди, чудик! Васюта!
Машина, осторожно объехав никогда не просыхающую лужу, скрылась за домами.
Васюта, Василий Семенович Бабкин, бывший главный бухгалтер совхоза «Приречье», мрачноватый мужчина лет пятидесяти, был известен не только в Рождествене, но и во всем районе как один из первых деревенских бизнесменов, основатель небольшого лесопильного завода, торговец обрезной доской, вагонкой и прочими стройматериалами. Уже три года на окраине села красовался его большой дом, не дом — вилла, которой он даже дал имя «Вилла Алена». Почему «Алена», никто в селе не знал. Жену его звали Татьяна, любовницу — про нее односельчане тоже знали — Галина. А детей у Бабкиных не было. Каждый год Васюта пристраивал к своей вилле какое-нибудь сооружение — большущий гараж, цех по переработке древесины, бильярдную. Местные прозвали его хозяйство Бабкиным подворьем.
— Похоже на Васюту, — подтвердил Семен. И тут же упрямо добавил: — Только этого не может быть!
— У тебя в глазах струя? — явно подражая кому-то из взрослых, возмутился приятель.
— Давай сгоняем до подворья, проверим.
Семен взглянул на часы, сказал недовольным ворчливым голосом:
— Ага! Пока гоняем, ларек закроется. А ты мне мороженое должен.
— Еще час не прошел, — не очень уверенно возразил Гоша. И тут же сдался: — Уговор дороже денег! Ладно. — Поднявшись с земли, он пнул ногой свои три камушка. — Тебе какое покупать?
— Апельсиновое. А потом съездим к Васюте.
Но парень
