class="p1">Александр Владимирович несколько раз выстрелил в воду, почти под мост.
Никакого ответа на это не последовало.
— Пусто.
— Похоже так. — у меня сложилось то же мнение.
Пусто. Скорее всего впрыснутое в организм Викени и на мозги его негативно подействовало. Сам-то он немного оклемался, но с головой-то у него пока не всё ладно. Надо бы у него револьвер забрать, а то привидится ему ещё что-то и пальнет он в нас. Так и до беды недолго…
— Сходи-ка, Иван, на мост. Потопай немного. Только — недалеко, а если что — я тебе крикну…
Что, разведку боем решил князенька устроить? Меня вместо приманки использовать? На живца щупальца выманить?
Умом я понимал, что это решение верное, но… своя-то шкура мне очень дорога. Другой в запасе у меня просто не имеется.
— Ежели чего, не поминай лихом…
Улыбки, которой я попытался сопроводить шутку, у меня не получилось. Да и шутка-то, совсем не шуточная выходила.
Потопай ему… Потопай…
К моей несказанной радости всё обошлось. Точно, щупальца Викене только померещились и скоро мы уже катили дальше по дороге.
Револьвер я у парня забрал, пусть он лучше у меня в кармане пока полежит до поры до времени. Начнет Викеня адекватно воспринимать окружающую действительность и я ему его верну.
На въезде в Низяны, а на дворе стояла уже ночь, наблюдалась просто невероятная по своей сути картина. Горел костерок, здесь не было ничего удивительного, а рядом с ним сидели… Сталин, Поскребышев и Силантий Артемьевич.
Вот так компания! Кому скажешь — не поверят.
Сталин и Силантий покуривали, а Поскребышев от этого вредного для организма занятия воздерживался.
— Как съездили? — Иосиф Виссарионович пыхнул трубкой.
— Плохо, — не порадовал его ответом князь. — Сейчас всё доложу.
Силантий Артемьевич встал, потянулся и к автомобилю какой-то черт его понёс. Ножки, скорее всего, решил размять после долгого сидения у костерка.
— Какая-то дрянь тут у вас сзади прицепилась…
Любящий во всем порядок бывший старший унтер схватил щупальце, что было у меня к машине привязано, дернул его на себя. Часть примотанного веревкой с негромким треском отломилась и была Силантием Артемьевичем тут же в костерок брошена — нечего всякому мусору у деревни валяться, в огне ему самое место.
Я сказать даже ничего не успел, так это всё быстро произошло.
Брошенный в костер отломок ярко вспыхнул — не хуже пороха.
— Стой! — крикнул я. — Не трогай! Что ты делаешь!
Всё уже…
Натворили дел ручки шаловливые…
Глава 18
Глава 18 Решение Сталина
Силантий Артемьевич товарищам Сталину и Поскребышеву для тепла выделил будничную верхнюю крестьянскую одежду из своих запасов, так что если их в лицо не знать — сидят себе у костерка вятские деревенские жители да и только.
Тем более — ночь на дворе, темно уже. Не всё в деталях разглядеть можно.
Пока Силантий от костра к нашей машине шел для свершения своего черного дела, мне давний рассказ князя вспомнился. Говорили мы о том, как одежда человека на его восприятие окружающими влияет. Встречают-то по одежке…
Привел тогда мне Александр Владимирович пример из жизни своего хорошего знакомого генерала Афако Пациевича Фидарова. С ним они в Персии и Афганистане… некоторые миссии выполняли. Какие? Нужные империи.
Так вот, в одно из осетинских селений прибыли две молодые учительницы. Дело обычное, ничего сверхъестественного для начала двадцатого века. Сошли они с повозки на окраине небольшого населенного пункта и не зная дальнейшего пути, решили спросить дорогу у пастуха, который стерёг неподалёку стадо овец.
— Уважаемый! Не подскажите ли нам, как добраться до сельской школы? — обратилась к пастуху одна из молодых учительниц.
— Что он может сказать тебе? Посмотри на грязь под его ногтями, — брезгливо бросила своей подруге вторая учительница, но произнесла она это на английском языке, чтобы пастух её не понял.
Тут спрошенный пастух, на хорошем английском языке и ответил девушкам…
Князь процитировал тогда мне ответ пастуха тоже по-английски.
— Порой, грязь под ногтями бывает чище чем лак на них!
Но, это было ещё не всё!
Данную фразу пастух затем повторил на немецком и на французском языках!
Сказать, что молодые учительницы были удивлены — значит, ничего не сказать.
— Кого мы идём учить, если в этом селе даже пастухи владеют столькими языками! — князь, уморительно, подражая женскому голоску, озвучил возглас дамочки, которая не к месту про грязь под ногтями брякнула.
Только придя в село, учительницы узнали, кто был этим пастухом. Да, да — генерал Афако Фидаров, владевший семью иностранными языками и выполнявший время от времени важнейшие миссии по заданию правительства Российской империи. Он находился в отпуске в родном селении Зильги и наравне со всеми односельчанами по очереди стерёг в поле скот.
Как и другие рассказы князя, данный был весьма поучительный.
— Одежда меняет вид человека. Запомни это, Иван, — повел итог тогда им сказанному Александр Владимирович. — Запомни, пригодится.
Сегодня ночью выданная гостям одежда не только изменила внешний вид Иосифа Виссарионовича и Поскребышева, а и уберегла их от беды.
Брошенная Силантием в костер часть щупальца чудища из желтого тумана ярко вспыхнула, а по прошествии пары секунд взорвалась. Причем так, что весь костер разметало, а Сталина и Поскребышева из сидячего положения в лежачее перевело. Ещё и угольями, и всякой дрянью обсыпало.
Не какие-то там азямы, а овчинные полушубки, хоть и не зима ещё, Сталин и Поскребышев от Силантия получили во временное пользование. С реки-то ночью холодком хорошо уже потягивало…
Они от ожогов Сталина и Поскребышева и уберегли.
— Ты чего творишь? — чуть не с кулаками бросился Поскребышев на Силантия. — Какого…
— Подожди, Александр, — остановил его Сталин. — Не кипятись… Не хотел плохого Силантий.
Точно — не хотел. Просто так получилось.
После ликвидации последствий случившегося недоразумения князь доложил Сталину о результатах нашей разведки.
— Спасибо, Александр Владимирович, спасибо, — поблагодарил его Иосиф Виссарионович. — Будем принимать меры.
Буквально через пять минут Поскребышеву было дано распоряжение об организации переброски в Вятскую губернию тридцатой и тридцать первой химических танковых бригад. Ещё и полугода не прошло после их создания, вот пусть они и опробуют себя в настоящем деле.
— Поработают как огнемётчики, да и против всякого тумана у
