борщ, да у него есть еще сало, и как они сейчас все вкусно пожинают.
– Ну, что он? Согласился?
– Я бы ему не согласился, поехал бы в Воркуту.
– Сем, ты слишком с ним суров.
– А как иначе, Булка?
– Как-то, может, помягче?
– Павлик у нас сирота, знала?
– Нет, не знала.
– Да я не напираю, хочу наставить на правильный путь, чтобы счастлив был, чтобы семья была, дети, женщина хорошая, чтобы ему повезло, пока не разочаровался, как мне.
– А тебе повезло?
– Еще как, моя Булочка.
Мужчина обнял Серафиму, положил ладонь на живот, малыш толкнулся.
– Во, как знает, что папка рядом.
– Это точно, тот еще проказник.
Семен поцеловал жену, но в это время со стороны улицы послышались женские крики и ругань.
– О, тяжелая артиллерия подошла, сейчас от нашего сокола останутся одни перья.
– Надо спасать.
– Нет, пусть получит порцию помоев за свое поведение.
– Вообще-то, ей нервничать вредно, сердце у нее.
– Да я тебя умоляю, у нее нервы – стальные канаты, твою тетку можно в космос запускать.
– Не говори глупости, – Сима хлопнула мужа по плечу.
Да, что ни говори, а тетя Зоя могла своим внешним видом одуванчика ввести в заблуждение любого. Хитрая старушка так умело манипулировала иногда всеми вокруг, что подвох было распознать трудно. Взять хотя бы ее симуляцию сердечного приступа, из-за которого Сима приехала в Косогоры под Новый год и познакомилась с наглым соседом Семеном Тереховым.
– Ах ты, паразит такой! Поигрался с девчонкой и убежал сверкая пятками и теряя тапочки, ирод проклятый. А Светочка себе места не находит, страдает.
– Да хватит вам орать на меня, и не убегал я сверкая пятками, дела у меня были.
– Дела у него, а ее сейчас тошнит! Что, заделал ребенка – и в кусты? А Светочка гордая, она не пойдет, не будет тебя искать. Да и зачем ты нужен такой, кобель проклятущий?
– Тошнит? Сем? Ее что, правда тошнит? – Сима с мужем припали к окну, даже приоткрыли его, слушая, как Павлика морально закатывают в асфальт.
– Ой, да сочиняет бабка, чтобы градус накала был выше.
– А если нет?
– А если нет, то дела у Соколова, я скажу, не очень. Точнее, полная жопа.
Глава 11
Утро первого выходного дня майских праздников наступило для всех жителей Косогор по-разному.
Федор маялся с похмелья, практически всю ночь костеря сочную и такую желанную ветеринаршу Светочку Калинкину за то, что она включает «динамо» и не подпускает его к своему телу.
«А чем я хуже других?» – думал Федор, держась за больную голову. Ничем. Но все равно заливал горькую обиду в одиночестве, потому что верный друг Колян вырубился уже после пятой стопки, а Федору было этого мало.
Да еще Жанка мозг выносить стала. Хорошая она, сексуальная, горячая, ревнивая, правда, падлюка, чувствуется цыганская кровь. Но вот не лежит к ней душа, но все остальное стоит – и очень даже хорошо. А вот к Светочке и лежало, и стояло, и тянуло, как к сдобному пирожку со сладкой начинкой.
Умывшись ледяной водой из бочки, там же почистив зубы, первый красавец и самый завидный жених Косогор собрался в гости к даме своего сердца, как Федор красиво называл про себя Калинкину. Парень думал напроситься на кофе и помочь по хозяйству.
Этакий «ход конем», по его соображению, был выбран верным. Светочка добрая, она не откажет, а если еще больным прикинуться, что вообще лечить начнет, это приятно.
На другом краю деревне, Соколов проводил Тереховых, получив от Семена Николаевича наставления, указания и обещания навешать люлей, если с «ребятами» что-то случится, вздохнул спокойно.
Он с женой укатил в город. Даже как-то дышать спокойней стало без него и уж тем более без подколов и оскорблений в духе бабы Зои в том смысле, что он паразит и кобель проклятущий.
Новость о тошноте Светочки ошарашила. Могло ли такое быть? Да легко, Соколов тогда совсем потерял голову, забыв о защите, и кончал в нее, не вынимая члена.
Господи, какой же он дурак!
Ночь была бессонной. Павел ворочался, вспоминая слова бабы Зои, потом то, как на него смотрела Серафима. Во взгляде было осуждение, а еще неприязнь, это он отчетливо чувствовал. Терехов все переводил в шутку, но посоветовал наладить отношения со Светочкой. И все-таки узнать, тошнит ее просто так или есть повод?
– Ну что, «ребята», жрать будем?
Индюки совсем не обращали на Соколова внимания, ходили по загону, скребли страшными лапами землю, усыпанную соломой, и болтали страшными бородками.
– Так, значит, что тут у нас по списку? – Павел начал читать, при этом глаза его становились все шире. – Однако, шикарный у вас рацион, я смотрю: творог, простокваша, вареное яйцо. Дневной рацион, утро: сухая смесь комбикорма, зелень и отруби. Зелени нет, обойдетесь без нее, так что держите.
Соколов не стал взвешивать на весах, насыпал все, что нужно было в кормушку, налил воды и с опаской посмотрел на высокие ворота. В них стучали, да так нехило. Если это соседка баба Зоя, он не станет открывать, ему вчера хватило общения с ней.
– Эй, хозяева, открывайте!
Голос был не старушки, Павел пошел открывать, за воротами оказалась молодая женщина – темные волосы, круглое лицо и яркая помада на полных губах, в тон ей на шее бусы и глубокое декольте с родинкой на левой груди.
Это у них такой стиль в деревне с утра: помада, бусы, декольте?
– Привет. Я Клава.
– Здравствуйте.
– А ты Паша?
– Да, Павел.
– Моего бывшего тоже Пашкой звали, сгинул.
– Соболезную.
– Да нет, пропал, ушел и не вернулся. Кто знает, может, и помер. А Семен сказал принести молочка, вот – парное, вкусное.
Клава встряхнула трехлитровую банку с молоком в руках, грудь колыхнулась, а Соколов сделал шаг назад и поймал себя на странной мысли. Эта с виду симпатичная женщина была далеко не худышка, как и Светочка. Но именно Светлана возбуждала и будоражила, а потом разжигала фантазию и толкала на грех рукоблудия.
– Спасибо, но я как-то не особо люблю молоко.
– Так я могу принести что другое, у меня есть компот. А может, хочешь киселя?
– Нет, спасибо, пусть останется молоко.
Павел выхватил из цепких рук Клавдии банку, подозревая, что она хочет зайти во двор, а потом еще пойдет в дом. А гости ему вот никак не нужны сейчас, «ребят» хватает и Грома, что путается под ногами.
В это время раздался громкий лай, вместе с ним истошный птичий визг, собака залезла в
