поднимаясь со стула.
— Действуй.
Сергей вышел от полковника с задумчивым видом, и уже на выходе из приемной, вдруг обернулся.
— Надежда Константиновна, а рапорт об увольнении Савченко у вас? — спросил он, обращаясь к престарелой секретарше. Она Берию ещё помнит молодым, шутили сотрудники.
Та удивленно уставилась на него рыбьими глазами, увеличенными толстыми линзами очков.
— Молодой человек, документация в отделе кадров.
— Ах! Да! — извините, сокрушился Краевский и вышел.
Вопреки рекомендациям полковника, он не бросился сломя голову по подворотням выискивать пресловутых бабок на завалинках. Вспомнилась ему одна прописная истина:
«Кто не умеет работать головой, работает ногами». Пора было начать работать головой.
Чем больше он узнавал, тем больше у него появлялось вопросов. Идти в кадры, как-то не тянуло. Да и с какой стати ему будут показывать в кадрах документы из чужого личного дела? А вот эмблему на книге душа желала прояснить…. Гугл в помощь, не помог. Помог поиск в Яндексе по эмблемам. Клеймо оно самое:
Немецкое Аненербе. — дал перевод надписи. Далее друг вики-педик, выдал краткую информацию. И что это нам дает? Интересные книги читает старый полковник. Но ничего понятнее для Сергея не стало. Взглянув на часы, отметил, что полчаса уже пролетели. Пора было идти на опрос старушек. И хоть в успех предприятия верилось не особо, но исполнять надо. Приказ, есть приказ.
Выйдя из здания, Краевский увидел, куряшего у входа, дежурного.
— Петрович, дай закурить.
— Ты же вроде не куришь?
— Да, … так…
— Понятно, — доставая из пачки сигарету, произнес Петрович, — Полкан вздрючил?
— Не без этого…, - сокрушенно вздохнул лейтенант, затягиваясь сигаретой от заботливо поднесенной зажигалки.
— Петрович, а ты Савченко хорошо знал?
— Ну, знал, — без энтузиазма, отозвался Петрович.
— А где живет, не знаешь?
— Зачем тебе? — удивился старшина.
— Да хотелось бы пообщаться…., - неопределенно отозвался Сергей, скосив глаза на дождевую лужу у входа. Словно черное зеркало, обрамленное сорванными ветром тополиными листьями, подумал Краевский.
— Это у тебя точно не получится… Нет его.
— Уехал куда?
— Вперед ногами он уехал..
— Да, ну?
— Давно похороны были?
Петрович. Не ответил. А только странно посмотрел на молодого лейтенанта, и, кинув свой окурок в урну, взялся за ручку входной двери.
* * *
Тьма. Музыка играет. Тихая чарующая мелодия. Грустная, но приятная. И вроде не так уж и темно, и в пещере видно не только камни под ногами, но и белеющие в темноте кости. Их много. Тут все покрыто костями. Костями каких-то животных, коз, собак, кошек, и людей. Черепами людей как елочными игрушками всё усыпано. А мелодия тянет, манит идти по пещере все дальше и дальше. Музыка обещает покой и отдых. Она говорит:
— Иди сюда путник. Иди сюда. Здесь ты найдешь покой. Не будет забот. Не будет никаких мыслей, тревог, и боли. Не бойся. Смерть это освобождение от всего. Это настоящий покой….
И меня так и тянет подчиниться этой мелодии. Лень идти дальше. Хочется прилечь на пол прямо здесь, вытянуть ноги, раскинуть руки, и ждать наступление покоя. Поверить тому, что это правда. Смерть освобождение. Смерть — главная богиня этого мира. Ведь всё сущее, всё, что есть на этом свете, умрет. Капля испарится, туман развеется, камень рассыплется на песчинки, а песчинки раскрошатся в пыль. Рожденный умрет. Плоть сгниет. Кости истлеют. Раньше костей, умрет память. Память о нем умрет вместе с теми, кто о нем знал. Не будет боли, не будет мыслей, не будет никаких чувств. Только покой и небытие. Как оно кажется сладко, это небытиё.
Это Гипогей. Это храм смерти, догадался я. И уже был готов подчиниться зову, остаться здесь навсегда. Но внутри меня что-то возмутилось…. Как можно умирать, когда любимые твои живы? А ведь мы в ответе за тех кого приручили… Как можно быть таким эгоистом, чтобы оставить их один на один с бедой? Нет. Нельзя.
Заставил себя встать. Посмотреть сквозь тьму по сторонам, и найти призрачный портал. Рывок и тьма сменилась ярким солнечным днем.
— Боже! Какая красота!
Если разобраться, ничего особенного я не увидел. Лес. Деревья. Только Такие деревья, я не видел никогда в жизни! Самые тонкие пять метров в диаметре по толщине ствола у основания! А вершины? Вершинами они подпирали небо. Сложно сказать, сколько метров, не с чем сравнить, если только с двадцати пяти этажным зданием. А ветки?… Ветки. На нижних ветвях можно построить дом и в нем жить. И я вдруг понял — ЭТО И ЕСТЬ МОЙ ДОМ…. Настоящий ДОМ. Иначе никак не объяснить, почему я вдруг стал внезапно счастлив. Такая благодать снизошла на душу при виде этих деревьев, словно любимую и далекую родню увидел. Словно моё любимое занятие, сидеть на ветке у вершины дерева и слушать, как ветер шумит листвой.
И когда я подошел к ближайшему дереву, прижался к нему, и попытался обнять руками. Из глаз потекли слезы от счастья. Жизнь прожил, а не знал, что можно плакать от счастья. …. И не знал как с этим бороться, потому, что с детства никогда позволял себе плакать, но совершенно по другим поводам… Теперь я знаю, почему становятся варелами… Рожденные по ошибке в чужом мире, они просто ищут свой дом… Чтобы обрасти в нем покой и настоящее счастье…
* * *
Что за жизнь пошла? — думал Краевский, обходя уже четвертый квартал, — Ни старушек, ни скамеек. То ли поумерали, то ли поубирали их всех? Помнится, в детстве скамеек было больше, и бабушек на них тоже. А скорее всего бабушек спугнул дождь с переменным успехом поливающий уже третий день. Да и похолодало. Для конца Августа месяца, +17 градусов маловато будет, не сентябрь. Редкие скамейки были мокрые и пустые. Одинокая старушка, пойманная на месте преступления с пакетом у мусорного контейнера, даже фоторобот посмотреть не захотела, не знаю и всё… Неправильная какая-то старушка. Не любопытная.
До обеда закончив обход, с нулевым результатом и чувством выполненного долга, лейтенант Сергей отправился домой, обедать. Прибыв на место проживания, он первым делом побрился, умылся, почистил зубы. А потом к удовольствию маменьки уничтожил все продукты, что подавались, и потому немного осоловел. Отправившись опять на работу уже в третьем часу дня, заскочил в ближайший продуктовый магазин и, уничтожив банку энергетика, вторую захватил с собой. Нельзя сказать, что ему нетерпелось отчитаться о безрезультатных поисках полковнику, а вот неизученные ещё документы дела Колдуна к себе влекли, как алкоголика до рюмки. Надо, же, втянулся, — отметил Сергей, не без удовольствие для себя.
