Проклятые
– Чисто!
– Чисто!
– Чисто!
Отклики слышались со всех сторон, и, на моей памяти, дни редко начинаются так хорошо, жди беды. Я ещё раз бегло проверил комнату и окончательно убедился, что она абсолютно пуста, не считая трупов.
– Чисто!
И вот наконец-то я опустил плечи, выдохнул, отдал парням сигнал отбоя.
Мы заняли этот городок часа два назад и теперь методично прочёсывали каждый угол в поисках живых. Сегодня рация оставалась почти безмолвной. Ни пленных, ни сопротивления, почти никаких гражданских, даже бронетехника молчала. Город был почти пуст, судя по всему, они собирались уходить отсюда, но мы оказались быстрее.
У меня за спиной возник сержант.
– Кажется, никого, – прорычал он прокуренным голосом.
– Ничего не трогать, – тут же ответил я, – свяжитесь со штабом, пусть пришлют сапёров. Потом занимайте оборону, готовьтесь к контратаке. И пусть разведка не спит.
Сержант, флегматичный убийца, сплюнул на пол и безмолвно удалился. Отряд неспешно загремел ботинками в комнатах, по потёртым коридорам повеяло усталым спокойствием. Напряжение спало, а я ещё раз оглядел комнату.
Когда-то давно тут было уютно, возможно, даже пахло выпечкой и тёплым деревом. Кое-что осталось и теперь: на полу, словно собаки, разлеглись ковры, трюмо хранило за битыми стёклами старые книги. Зима выдалась тёплой, так что их сохранилось немало. Кое-где, в потаённых углах, даже поблёскивали бутылки. И особенно радовал огромный диван, покрытый круглыми ровными ожогами.
Я присел рядом с ним на пол. Поставил у побитой ножки автомат, прислонил к жёсткой подушке спину и достал зажигалку. Затем вытянул из пачки в нагрудном кармане сигарету, клацнул тяжёлой крышкой и несколько раз чиркнул колёсиком о кремень. До ушей долетело тихое шуршание тлеющего табака.
Трофейный дым плавно потянулся перед глазами и начал ласково рассказывать мне мою любимую историю. О далёком доме, его пыльных радугах и жарких окнах. Что ж, хорошо там, где нас нет.
Последнее время было много работы. Ребята вымотались, а я уже и забыл, когда последний раз спал. Этот маленький городок стал для нас финальной точкой в целой череде долгих манёвров. Перед самим штурмом нам даже пришлось совершить ночной марш-бросок, чтобы остаться незамеченными.
Всё прошло неплохо, мы взяли Н/П практически без потерь и раненых. Но при этом дико устали, короткая передышка нам всем не повредит. Тем более, контратака будет только ближе к вечеру, раньше они просто не успеют собраться. Так что, если мы хотим продержаться в городе до прибытия техники, стоит немного отдохнуть. Осторожно отдохнуть.
Диван и та покосившаяся картина на стене в прихожей как раз наводили на неприятные мысли. Тут как с обратной стороной медали: с одной стороны, когда мы захватываем очередной укрепрайон, приближается и мир. С другой стороны, желание почуять уют слишком скоро, грозит тем, что война моментально напомнит о себе, хватает и одного щелчка.
Двое стрелков проковыляли мимо меня по коридору, даже не повернув головы. Из других комнат доносились приглушённые разговоры. Судя по всему, на кухню никто не заходил, это всегда оставалось привилегией сапёров. За окном слышалась ругань и крепкий сержантский бас. Нарастало ворчание двигателей, кажется, прибыли снабженцы.
Хорошая новость, хоть мы с ребятами никогда особо и не жадничали. Спали мало, обходились минимумом, работали на совесть, что оставалось особенностью всех штурмовых команд. Но без воды и ИРП в городе приходится достаточно туго, а восполнять запасы на захваченной местности…
Для нас всегда оставляется слишком много сюрпризов…
Я встал и выглянул в окно, солнце лениво посмотрело на меня через рваную дымку. Утро выдалось тёплым, его лёгкий ветер играл с грязным тентом грузовика, на БТР поджаривалась старая краска. Природа отдыхала и неторопливо разгоняла дуновениями суховея пороховой смог. День обещал быть жарким, а вечер – скорым.
Вокруг пункта выдачи суетились бойцы, кто-то тащил бидоны с горячим. На броне, вместе с просмолённым экипажем, мечтательно покуривали штурмовики. Их усталые полузакрытые глаза смотрели на солнце. Двое стрелков с сержантом, увешанные, словно ёлки, мокрыми флягами, ходили и раздавали воду остальным.
Над солдатами висела сизая дымная нега. До прибытия сапёров никто никуда не торопился. Идиллия в подвешенном состоянии, просто праздник какой-то, правда, среди декораций.
– Капитан!
Голос раздавался из подъезда. Я повернулся, схватил автомат и бросился вон из квартиры. Позже на лестнице взвёл рычаг предохранителя.
Через минуту я был уже на месте, перед квартирой этажом ниже. Меня встретил один из моих – коренастый рыжий парень, первоклассный пулемётчик. Его лицо было одеревеневшим, но в глазах зияла знакомая пустота, неправильная пустота…
В коридоре было всего несколько штурмовиков. Они стояли напряжённые, молчаливые, от них веяло электричеством. Я прошёл мимо, не задерживаясь и не задавая вопросов, пулемётчик шагал следом.
Лейтенант уже поджидал меня на корточках у боковой комнаты.
– Что здесь?
В ответ он поднялся и приложил руку к шлему, затем – повернул голову. Я проследил за его взглядом…
…и замолк.
Дыхание встало, глаза замерли в стекле.
Когда короткий ступор сбросила волна адреналина, я прошептал…
– Сказал же ничего тут не трогать.
– Она сама…– тихо ответил из-за спины пулемётчик.
Боковую стену комнаты целиком занимал огромный деревянный шкаф. Одна из его дверей была наполовину приоткрыта. Её придерживала исхудавшая детская ручка.
– Кто-нибудь говорил с ней? – я тихо задал вопрос куда-то назад, не отрывая взгляд от дверцы.
Ответом мне стала тишина.
Автомат отправился в руки лейтенанту, а напряжённое моё тело поплыло в долгий путь по комнате. Я старался не шуметь, обходить стреляные гильзы и двигаться как можно спокойней, в то же время готовый в любой момент сорваться с места. Правая рука почему-то сразу легла на рукоять пистолета.
Она сидела на полке, вжавшись в угол, бледная, худенькая и хрупкая, как фарфоровая кукла. Её русые волосы ручьями стекали на грязный плед, еле-еле державшийся на тонких плечиках. Острый подбородок и вздёрнутый нос покрывала давно въевшаяся в кожу сажа. Зелёные, широко поставленные глаза испуганно смотрели на мою кобуру.
Я спокойно убрал руку с пистолета, её взгляд тут же поднялся. Она смотрела прямо на меня не моргая.
– Не шевелись, – сказал я предупредительным тоном.
Девочка молчала, поджав тонкие губки. В её огромных глазах читалось непонимание и страх, однако она не двигалась, даже старалась не дышать.
