вымерли, — сказал Олдин, и Шербера кивнула, подтверждая его слова.
— Их не видели уже много десятков Жизней, — сказала она уверенно. — Я знаю о них только из книг фрейле.
— Если драконы будут с нами, мы сможем атаковать зеленокожих с воздуха, — сказал Фир, но теперь в его голосе прозвучало сомнение. — Но эти создания огромны и охотятся на лету, и изрыгают пламя. Вы видели хотя бы что-то похожее, пока мы шли сюда?
Они каждый подумали об одном и том же. Бескрайняя степь, покрытая пожухлой травой и снегом. Невозмутимый Оргосард, несущий воды к Океану. Город, стоящий на холме, с которого видны пустые поля и все та же бескрайняя степь.
— Они призовут их, — сказал Номариам уверенно, и магия вокруг согласно зашептала: да-а, да-а, призови нас, призови, призови... — Они призовут их, и эта сила подчинится им и придет, чтобы сражаться вместе с нами против зеленокожих и против той силы, что все еще ходит вокруг и ждет. И пламя этих драконов выжжет землю, по которой ступали зеленокожие, до самого ее сердца, чтобы навсегда стереть с Побережья их следы.
ГЛАВА 6
К концу третьего дня Шербере стало казаться, что этих желтоглазых людей она знала всегда. К концу пятого, когда Харзас, принеся в жертву еще троих пленников — акраяр не пошли на это жертвоприношение, — объявил о том, что город готов призвать драконов, даже Прэйир перестал хвататься за меч каждый раз, как кто-то из желтоглазых оказывался слишком близко.
Они были чужаками, они были другими и отличными от них... но кто был не чужаком среди восходников, собранных по всем Дальним землям, или среди закатников, пришедших из бескрайних степей, или среди южан, приручавших диких рыболюдей и дававших им человеческие имена?
Они все были друг для друга чужими в этом мире двух лун.
И только враг у них был един.
Накануне дня призыва маги города целую ночь молились Инифри в большом доме без крыши. Шербера слышала их заунывное пение сквозь открытые окна, и оно казалось ей тоскливым и одновременно тревожным, и навевало такие же тоскливые и тревожные мысли, о которых она постаралась поскорее забыть.
Тэррика, господина господ, начали готовить к ритуалу уже с раннего утра. Пришедшие маги помогли ему обрядиться в длинные одежды из кожи ящериц, разрисовали лоб и щеки узорами из переливающихся, как рыбья чешуя, красок, дали в руки посох с оглавием в виде змеи с раздутым капюшоном и разверстой пастью. Шербера улыбнулась про себя, заметив выражение лица своего господина, когда выяснилось, что придется надеть огромный убор из человеческой кожи и костей в виде головы дракона. Но замешательство длилось всего мгновение. Потом Тэррик невозмутимо кивнул и принял убор.
— Я надену на голову череп лошади и буду есть живую рыпь, если это поможет нам обрести союзников-дракономагов, — сказал он Шербере и остальным еще вчера, во время трапезы.
Номариам, вокруг которого клубился видимый даже для немагов зеленоватый дым, Олдин, от которого пахло грозой особенно сильно в эти дни, спокойный и собранный, как шестилапый фатхар перед прыжком, Фир, убийственно-расслабленный Прэйир — все они вот уже пятый день подряд собирались в доме фрейле и обсуждали то, что слышали и видели на улицах. Шербера тоже бывала здесь в эти вечера; сидела на шкуре рядом с очагом, заплетала волосы в косы и слушала, что говорят ее мужчины.
— Нам нужны эти маги. Нам нужна эта сила. — Тэррик словно не выговаривал, а вырубал слова. — Теперь, когда южное войско исчезло, а закатное расколото, нам придется надеяться только на себя. И если для этого мне придется принять чужую магию, я это сделаю.
— Есть еще северяне, — напомнил Номариам.
— Да, и мы должны будем встретиться с ними уже на Берегу, — кивнул ему Тэррик. — Но я думаю о худшем. Сейчас, когда последняя битва близко, мы не можем себе позволить лишней надежды. И лишней гордости.
— Не очень-то я доверяю этим ящерицам, — выразил Прэйир то, что чувствовали они все.
— Как и я, — признался Тэррик. — Как не доверяет нам Харзас, который завтра отдаст в мои руки власть над драконами, которую прежде имел только он. Но этот маг — далеко не глупец. Он понимает, что сейчас мы нужны друг другу, что по отдельности нам в этой войне не победить. Он знает не хуже меня, что мы должны объединиться.
Я разделяю вас, чтобы соединить...
Далекие слова матери мертвых так ясно прозвучали в голове Шерберы, что она испуганно вздрогнула. Дракономаги пойдут с ними, отряд закатников идет с ними, но южан нет, а остальная часть закатного войска, похоже, увлеклась местью и погибла.
Хватит ли им сил, чтобы выстоять против орды зеленокожих, что встретит их на Берегу уже совсем скоро? Не расколется ли на части снова их войско где-нибудь на пути к городам, не разбежится ли в разные стороны, крича от страха при виде врага?
Нет, она не могла позволить себе даже думать о таком.
Но все же думала, ворочаясь ночью и слушая заунывное пение магов и чувствуя в груди тупую тяжесть неизвестности.
...Они вышли на площадь, когда небо озарилось первыми лучами солнца: десять дюжин мужчин и женщин с раскрашенными лицами и в длинных развевающихся по ветру одеждах, готовых петь песню призыва холодному дню. Тэррик и Харзас возглавляли шествие, шагая торжественно, медленно, величественно; за ними семенили маги, окуривающие их, себя и тех, кто шел сзади, пахучим сладким дымом.
Дым был розовым. Поднимаясь над головами, он становился фиолетовым, потом желтел, закручивался в спираль и растворялся в ясном небе без следа.
Процессия тоже начала закручиваться в спираль. Харзас и его люди шли размеренно, старательно делая вид, что не замечают оцепления, в которое взяло площадь восходное войско, расставленное ровным кареем — прямоугольником, каждая из сторон которого была обращена к площади лицом. Афатры блестели темным блеском, отражая восход, взгляды были так же темны и полны решимости. Каросы каросе и славные воины — и их неподвижная, угрюмая и могучая сила, хоть и не была магической, но заставляла с собой считаться.
Шербера стояла в первом ряду рядом с Номариамом, сразу за оцеплением. Ее волосы были заплетены в сотню мелких косичек, глаза — подведены черной краской, под кофзом было надето нарядное платье — все то же, что сделали сегодня
