женщины включился,
Она тебя на части разорвёт.
Но, если ты сумеешь увернуться
От встречных заморочек и обид,
Лишь стоит ей к работе прикоснуться,
Она у ней вся с ходу закипит.
И, чтоб глаза у бабы не потухли,
Мизинцем прикоснись к её серьге,
И стрижку похвали у ней, и туфли
На каждой по отдельности ноге!
Примерно как в космическом полёте,
Заставь её от радости дрожать!
Чтоб бабу мотивировать к работе,
Ты должен эту бабу уважать!
Я как-то подошёл к одной на пробу,
К бухгалтерше, и прямо ей сказал:
«Не то, что б вы теперь моя зазноба,
И даже не бесспорный идеал, –
Баланс-то вы бухгалтерский готовьте,
Считайте ваши чёртовы рубли,
Но вы подбором пуговиц на кофте
С ума меня практически свели!»
Она сперва как будто впала в ступор,
Проверила углы в районе штор
И полчаса рассеянно и тупо
В мерцающий глядела монитор,
Потом очнулась, хлопнула в ладоши:
Впервые, мол, смогли так удивить!
…Она потом пахала, словно лошадь,
И я не мог её остановить!
Недавно тут с ребятами как раз мы
Узнали от знакомого врача,
Что в мозге невротические спазмы
У баб порой бывают сгоряча.
И чем ногой об землю просто топнуть,
Поплакать тихо в тёмном уголке,
Ей моментально хочется утопнуть
В холодной Волге-матушке реке!
Что надо бабе? Вот чего ей надо –
Идти в рабочий дружный коллектив!
Вот он и есть утеха и услада,
Что пресечёт тяжёлый нервный срыв.
Захочет, скажем, Галька или Машка
Навеки с этим миром связь порвать,
Что всё, мол, я увядшая ромашка,
Мне смысла больше нет существовать,
Что верить и мечтать — смешно и дико,
И вся любовь — один сплошной обман
Ответ: «А не п. ди-ка ты гвоздика!» –
Ей тут же, моментально будет дан.
И ей, ввиду её душевной боли,
Во цвете лет покинуть этот мир
Элементарно мастер не позволит,
Её верёвкой свяжет бригадир.
Но тут и перебарщивать опасно,
Ведь ласку-то никто не отменял!
Я лично знал спецов высококлассных,
Но в их когорту так и не попал.
При этом хоть какой ты спец великий,
Нельзя тот миг прохлопать и проспать,
Когда её синдром на самом пике –
Вот тут и надо бабу поддержать!
-35-
Так какой из всего главный вывод?
Ну, скажи мне, читатель, а ты вот
Как-то понял, к чему я клоню?
То, что с бабой нельзя напрямую –
Вот к чему откровенно клоню я, –
Чтоб не сохла она на корню!
Пусть, к примеру, она тебе скажет:
Три плюс два — это семь, или даже
Утверждает, что шесть — это пять!
Улыбнись, и спокойно, без шума,
Да, скажи, я и сам так подумал,
Просто первым стеснялся сказать!
Я уже, оставаясь за Лёньку,
Баб сверх плана грузил потихоньку.
И платил им, конечно, сполна.
Ну а что? Сил у них безгранично,
Ты лишь ей намекни самолично,
Что на свете всех краше она.
Бухгалтерия наша, банкирши,
Плюс вдобавок и те, кто поширше,
Я имею в виду поварих,
Все стонали, но лямку тянули,
До земли позвоночники гнули,
Я лишь только дивился на них,
Но при этом следил, мониторил,
Чтоб в азарте своём и задоре
Голубые не гасли глаза,
Перед общей унылой рутиной,
Чтобы не было как с Катериной
У Островского в драме «Гроза».
Друзья, я объективным с вами буду
(Я умный, хоть не Гегель и не Кант):
Все бабы — самоцветы, изумруды,
А Катька наша — чистый бриллиант,
Не на истлевшем рубище заплата,
А драгоценный камень на кольце.
Литературовед и литератор,
Я выступаю здесь в одном лице.
Я сам себя хвалю. Ясны причины –
Что тоже, как Островский, дал дрозда –
Вот так вот взял, и образ Катерины
Создал в литературе на года.
Я про века хотел сказать сначала,
Поскольку глубоко привык копать,
Но мне во сне гадалка нагадала,
Что человек разучится читать,
Что очень скоро полчища дебилов
По всей земле колоннами пройдут,
И, если жизнь кого-то не добила,
Они его достанут и добьют –
Зубами будут рвать любую книгу,
С тобой и мной, читатель, заодно.
Зачем? Да так. А ты, хоть плачь, хоть прыгай,
Башкой лети в ближайшее окно.
Но я же сам себя и критикую,
Что к лирике немного поостыл,
Что я другую бабу никакую
В роман свой почему-то не впустил.
Да, тут уже роман, по ходу, начат,
Одних героев сколько набралось!
Я их не контролирую, а, значит, –
Роман и есть. Дай Бог, чтоб всё сошлось.
-36-
А чего не сойтись? Всё сойдётя.
Правда, есть одно «но»: всё сорвётся,
Если буквы забудет народ,
И тогда уж конец моей Музе,
Смерть, хана. Я без всяких иллюзий
Отдаю себе в этом отчёт.
Но пока ещё этого нету,
Люди ходят по белому свету,
Знаки, вывески могут читать,
Понимают, где лево, где право,
Север, юг… Мне задача по нраву –
В этом деле от них не отстать.
Лёнька спорил мудрёно и мрачно –
Он ошибочно и однозначно
Интеллект возводил в абсолют,
Я считаю, что зря. Всё сложнее –
Даже карту читать не умея,
Люди к новым вершинам идут –
Не всегда, но бывает такое,
Вот и Катька — в порядке, в покое,
Кем угодно её назови,
И без всякого устного счёта
Пребывает в режиме полёта
По просторам великой любви.
Такая получается картина:
Она примером стала для коллег,
А это значит, наша Катерина –
Общественно-полезный человек!
И, кстати, я сказать хочу о главном:
Она как раз вот в лютую грозу
На фрезерном станке совсем недавно
Освоила фасонную фрезу.
Чего это — фреза? — читатель спросит,
Мол, знать хочу, мол, мне не всё равно!
Я в этом помогу ему вопросе
И сам себя проверю заодно.
При оптимальной правильной заточке
Ей в этом мире, братцы, нет цены,
А мы, чтоб не пропасть поодиночке,
Не только взяться за руки должны,
А знать ещё, чего нам ими делать,
Ну, взялись, разовзялись, и чего?
Чтоб наше братство враз не поредело,
Аттестовать неплохо бы его.
Учи, мой друг, таблицу умноженья,
И слишком сильно не переживай,
Когда в мозгу возникнет напряженье,
Что ты по рельсам едешь, как трамвай,
А вот доехать никуда
