на съедение хищным акулам, ему дают поплавать в небольшом озере. Попривыкнуть к чёрному льду…
— Погодите, — перебил Мирон. — Подпольная Нирвана?
— Работает на тех же принципах, но принадлежит не большой корпорации, а… как бы это сказать, частным предпринимателям.
— Даже лунная и астероидная сети входят в Нирвану.
— Ну, что тут скажешь? Некоторым людям необходимо, чтобы их делишки не светились на общем рынке. В старые времена был Даркнет — наркотики, оружие, краденые картины за протокоины… Сейчас это — Полный Ноль. Можем попытаться поместить Платона туда.
— Попытаться?
— Легче сделать, чем объяснить. Ноль — особенно его дата-центры — тщательно охраняется. Это сложная, очень запутанная сеть взаимных обязательств, зависимостей, информации и личных тайн, доступных только членам группировки.
— Звучит так, словно речь идёт о чём-то незаконном, — вставил Мирон. — О чём-то, за что светит высылка на Лунные рудники, или ещё куда подальше.
— Так оно и есть, — кивнул старик. «Ноль» принадлежит Якудза. А также Триадам, Омерте, Сакра Корона Унита и так далее. Разумеется, здесь, в Токио, есть их отделение.
— Может, с ними просто договориться? Дать им денег — анонимусы, друзья Платона, могут с этим помочь…
— Если бы дело было только в деньгах, — вздохнул профессор. — Я и сам мог бы заплатить любую сумму. Но дело в том, что Якудза ни за какие коврижки не будет работать со мной. Скорее наоборот: узнав, что я всё еще жив, постарается исправить это упущение.
— Вы украли у них плутоний?
— Что-то вроде того, — подмигнул старик. — Сейчас это не важно… Кроме того, будет очень трудно удержать их от проявления инициативы. В случае, если они узнают о Платоне.
— Думаете, они захотят сдать его? Продать Технозон, или еще кому, кто предложит больше?
— Пойми, на таком уровне речь о деньгах уже не идёт. Власть. Сферы влияния. Контроль. Имея такого помощника, как Платон, они могут начать передел мира.
— Мой брат никогда не согласится сотрудничать с бандитами.
— А это будет и не нужно. Видишь ли, — профессор забрал у Мирона чашку, налил в неё нового кипятку, бросил новый цветок… — Платон — только первая ласточка. Помнишь, я говорил о Пути? Так вот: многие захотят обрести бессмертие, переселившись в конструкты. Технология — это ведь принцип. А владея принципом…
— Можно штамповать конструкты, как горячие пирожки. И страшно представить, что будет, если Плюс наводнят усопшие боссы мафиозных группировок.
— Но тем не менее, мы обязаны попробовать, — сказал старик. — Иначе все жертвы будут напрасными.
Глава 6
2.6
Даже не представляю, насколько тяжело тебе приходится.
— Куда ни кинь, всюду клин, — как говорила моя бабушка, — кивнул Мирон. — А вы, профессор, хотели бы переселиться в Плюс? Ну, после того как…
— Не уверен, — качнул седым венчиком волос старик. — Я и так уже устал. Слишком долго живу на свете. Родился сразу после войны…
— Какой? За Сахалин?
— Второй мировой.
— Но это же…
— Вот в этом-то и дело, — усмехнулся он и поднялся. — Я — реликт. Аналоговое устройство в мире квантовых технологий. Чувствую себя черепахой, которая живёт триста лет, да всё никак не сдохнет… Ладно, хватит самокопаний. Пора приниматься за работу. Ты как, отдохнул?
— Не знаю, — пожал плечами Мирон. — Я уже как-то привык.
— Профессор Китано! — как только они вышли из комнаты отдыха, голос Платона пролился изо всех динамиков. Он походил на бурю в пустыне, на девятый вал, который грозил разорвать барабанные перепонки.
— Потише, — замахал руками старик. — Эдак мы все оглохнем.
— Я хочу поблагодарить вас за гостеприимство, — голос теперь шел из одного динамика, расположенного точно у них над головой. — И попросить еще об одной услуге.
— Я в твоём распоряжении, Платон.
— Мне нужно в Плюс. Но ваша система замкнута на себя и я…
— Мы над этим работаем, брат, — встрял Мирон. — Придётся тебе немного подождать.
Повисла пауза.
— Хорошо, я понял, — наконец сказал Платон.
— Извини, что не могу помочь прямо сейчас, — вздохнул профессор. — Придётся тебе немного побыть здесь, у меня в гостях. Но ты не беспокойся: я обязательно что-нибудь придумаю.
— Я не беспокоюсь, — бесстрастно сказал Платон. — Но у меня есть работа. Незаконченная работа. И мне хотелось бы поскорее к ней приступить.
— Я всё ему рассказал, брат, — вставил Мирон. — Профессор в курсе, как это важно.
— Хорошо. Тогда мне ничего не остаётся, как довериться вам.
Голос Платоны был всё так же бесстрастен. На первый взгляд. Но Мирон уловил в нём — по лёгкой смене интонации, по выбору слов — что брат находится на грани нервного срыва.
Даже не представляю, насколько тяжело тебе приходится, братишка… — подумал он. А потом посмотрел на старика.
— Профессор… А нет ли какого-то способа, чтобы Платон мог… Ну, быть с нами. Участвовать в беседах, помогать с разработкой планов. Знаете, он чертовски в этом хорош.
Старик огляделся.
— Можно устроить, — сказал он. Жалко, что я сам не догадался… Рэмбо, где ты? Поди сюда.
Из тёмного прохода между стоек с серверами показалась крупная оплывшая фигура. Мирон невольно затаил дыхание: показалось, это Призрак, который преследовал его в Москве. Но нет. Это был всего лишь человекообразный дрон. Высокий, громоздкий, с крупными хватательными конечностями и плоскими ступнями.
Робот для переноски тяжестей, — понял он. Не очень функциональный, довольно медлительный, но возможно сейчас он — то, что нужно.
— Вот, можешь использовать Рэмбо, как периферийное устройство. Батареи у него мощные, есть сенсорное зрение, динамики… И ты сможешь гулять.
— Премного благодарен, профессор Китано, — сказал робот голосом Платона, прижал руки к телу и поклонился в японской манере. — Так действительно намного лучше. Я могу передвигаться, где захочу?
— В пределах стен монастыря.
— Тогда разрешите мне выйти на улицу. Всегда мечтал полюбоваться на цветение сакуры…
— Разрешаю, — милостиво кивнул старик. — Да и нам с твоим братом не повредит глоток свежего воздуха.
Робот повернулся к Мирону и навис над ним тяжелой громадой.
— Рад тебя видеть, брат. Ты выглядишь усталым.
Мирон вяло махнул рукой. Что тут ответишь?
Робот снова повернулся к старику и осторожно взял манипулятором за рукав пиджака. Выглядело это довольно комично, если не брать во внимание, что стоило Платону неправильно рассчитать силу захвата, и рука человека отделится от тела так же легко, как стебелек одуванчика.
Солнце сегодня освещает мир более дружелюбно, чем вчера, — заметил Мирон.
Небо оттенка чисто выстиранного шелкового платка, деревья, одетые в первые, клейкие еще листочки, имели молодцеватый вид, садовые дорожки устилал белоснежный морской песок, а в воздухе кружила розовая метель из лепестков сакуры.
Подняв голову, он поймал на язык один из лепестков и раздавил терпкую кожицу языком. В ноздри проник ни с чем не сравнимый аромат весны, талого снега и ледяной родниковой воды.
— Хочу кое-с-кем вас познакомить, — сказал профессор. А потом позвал: — Хитокири! Иди, пожалуйста, к нам.
Сначала Мирон решил, что это старик — может, из-за традиционной японской одежды, которую он здесь увидел впервые, или из-за широкой треугольной шляпы. Но когда человек подошел, оказалось, что это вполне молодой парень, с необычными ярко-рыжими волосами, стянутыми сзади в длинный хвост.
На груди японца, в распахнутом кимоно, вели свой вечный танец чёрно-серебристые драконы в окружении тонких стрел бамбука. Чешуйчатые тела изгибались у шеи, на запястьях и… уходили куда-то под широкий пояс хакама.
— Ну как ты тут, обживешься? — спросил старик, сложив руки за спиной и благожелательно щурясь на парня.
— Прекрасно себя чувствую, сэнсэй. Спасибо большое, — вежливо поклонился тот.
— Познакомься, Хитокири. Это мои друзья.
Он представил Мирона и вкратце рассказал, кто такой Платон и почему он пользуется телом робота.
Сначала Мирона покоробило, что профессор посвящает в их тайны первого встречного, но затем быстро пришел к выводу, что старик знает, что делает.
— Очень приятно, — вновь поклонился Хитокири, теперь уже Мирону и отдельно — роботу. На лице его при этом не дрогнул ни один мускул.
— Моим друзьям требуется помощь, — продолжил профессор. — Ты как, не против одной небольшой работёнки?
— Я готов, сэнсэй. Только скажите.
Профессор рассказал ему о конструкте и о том, что его нужно поместить в «Полный Ноль». Причём так, чтобы об этом никто не узнал,
