Я уже взрослая и совершеннолетняя, — коротко отрезала аристократка. — И уж со своим отцом точно как-нибудь сама разберусь.
— Ну вы же знаете, что Евгений Сергеевич возражает насчет вашего с Павлом общения. Он же…
— Евграф, я всё беру на себя, — безапелляционно заявила девушка. — В конце концов, папенька не может запретить мне общаться с тем, с кем я хочу! И не надо спорить!
Гном как-то обречённо покачал головой, бросив на меня уставший взгляд. Мне показалось, что именно сейчас ему бы подошло выражение «рука-лицо», что в моём родном мире было очень распространённым способом показать всю гамму своих чувств. — Так, а теперь будем восстанавливать твою, Паша, память. Наливай, Ефграф…
М-да… Тем временем я прикидывал сложившуюся ситуацию. До сих пор непонятно, кто же такая Варвара. Вела она себя у Черногряжских весьма раскованно, и обращалась со всеми крайне фамильярно. Интересно…Варенька, скорее всего, девушка моего реципиента. Это объяснение было бы самым логичным. Тут расспросить бы управляющего, но сейчас это совершенно невозможно.
Как выяснилось, переживал я напрасно. Гостья сама все подробно поведала.
Итак, Павел и Варвара были знакомы еще с детства. Имение князей Волконских соседствовало с имением князей Черногряжских, и когда ещё были живы мать и отец Павла, девочка частенько убегала к ним, где, собственно говоря, и играла с маленьким Павликом. Насколько я понял, Евгений Сергеевич Волконский, ее отец, общению своей дочери с наследником опального рода рад не был.
Об опале, к слову, я уже знал из Магги. Правда, написано о попадании туда рода Черногряжских было мало: так, мол, и так, в таком-то году попали в опалу, а через несколько десятков лет её официально сняли.
Так вот, эта самая Варвара оказалась весьма целеустремленной девушкой. Причём это стало ясно уже с порога. Что-то запретить ей, кажется, было попросту невозможно, оттого дружба между ними с Павлом и продолжалась так долго.
Впрочем, после исчезновения родителей тогда ещё настоящего Павла Черногряжского, папанька окончательно запретил дочери со мной общаться. Однако разве ж это помеха для любви? Уж не знаю, как к Варваре относился сам Павел, но та, судя по всему была влюблена в него по уши.
Когда рассказ Волконской подходил к концу, появилась та самая Мария-целительница.
И я бы сказал, что целительница эта была полной противоположностью Волконской. Строгая худая морщинистая женщина лет шестидесяти. Этакой сухарь в юбке. Заходила она в зал, как на минное поле, но когда увидела меня, то сразу подобралась.
— Видишь, Мария, — ехидно сообщила ей Волконская, — наш Павел выздоровел. А ты всё «обречен… без шансов…» Говорят, правда частичная… как его… «анезия»?
— Амнезия, — блеснула эрудицией целительница. — Этого не может быть!
Миг — и её чёрные узкие глазки буквально в меня вцепились.
И от этого её взгляда мне стало сильно не по себе. Мда, добрых чувств ко мне эта старуха явно не питает. Подозрительная бабка, короче. Я посмотрел на управляющего и заметил, что он совершенно спокоен. Значит, всё нормально?
— Видишь, и ты ошибаешься! — весело заметила Варвара.
— Пф-ф-ф… — презрительно фыркнула в ответ карга.
— Мария, ты должна осмотреть Павла, — приказала тем временем девушка.
— Но, Варвара, — попыталась было возразить целительница, — вообще-то, Евгений Сергеевич…
— Мария! — в голосе вдруг звякнули стальные нотки, отчего целительница едва заметно вздрогнула и даже как-то сжалась.
Надо же…Как говорится, у девчонки есть «яйца».
— Разве тебе самой не интересно посмотреть, почему ты прокололась? — добавила она.
— Сами будете разбираться с вашим папенькой, — недовольно поджала губы Мария и, подойдя ко мне с видом невероятного одолжения, положила руку на мою голову и прикрыла глаза.
Я почувствовал, как расходится по телу приятное тепло. Продолжалось это все несколько минут, после чего целительница убрала руку, пару мгновений простояла молча, а после отошла к Варваре. Вид у нее был озадаченный.
— Помню его состояние несколько дней назад, — задумчиво произнесла женщина. — Это очень странно и интересно. Каким образом можно излечиться так быстро? Вы кого-то вызывали к барину? — он уставилась на довольно ухмыляющегося гнома. Тот, похоже, не собирался ей отвечать.
— Мария, прекращай этот допрос! — строго одернула целительницу Варвара — Самое главное, что он здоров! Ладно, Павел, я рада была повидаться, — она чмокнула меня в лоб и встала из-за стола. За ней поднялись и мы. — Сегодня у нас среда, я… — девушка покосилась на навострившую уши Марию и саркастически хмыкнула… — Я тебе потом позвоню, — многозначительно закончила и, раскланявшись, удалилась, гордо подняв голову. За ней, бросив на меня очередной подозрительный взгляд, последовала и целительница.
— Так… — протянул я, укоризненно взглянув на гнома, — это что сейчас было?
— Это была Варвара Евгеньевна Волконская, — хмуро ответил тот. — Вот же принесла ее нелегкая! Не общались бы вы с ней, барин. От этого только проблемы могут быть — больше ничего. Князь Волконский — здешний судья, один из четырех городских судей Владимира.
— Интересно, — хмыкнул я, — и почему же он так неровно к нам дышит? Что мы ему такое сделали?
— Ничего мы ему такого не делали, — по-прежнему хмуро ответил управляющий. — Он просто не хочет, чтобы его единственная дочурка общалась с наследником опального рода изгоев…
— Да это я уже понял, — кивнул в ответ, — но вот почему опальных изгоев? Разве сейчас Черногряжские в опале? Насколько я прочитал в Магги, её аж тридцать лет назад сняли.
— Вы все правильно прочитали, господин, — кивнул Ефграф. — Официально род восстановлен в правах. Но среди аристократов Черногряжские до сих пор считаются нерукопожатными.
— Почему? — не понял я.
— Закостенелость мышления, — пожал гном плечами. — Авторитет утерян, а здесь придерживаются традиций. И никакие указы не помогут.
— И что, ничего нельзя изменить? — подался вперёд я.
— Можно, но трудно. Авторитет нарабатывается годами, — пояснил управляющий. — Надо первым делом поступить в Академию. Все надежды ваших родителей заключались именно в этом. Без нее никто вас всерьез воспринимать не будет. Традиции, куда уж без них…
Вот опять академия. С другой стороны, может, оно и к лучшему? Что мне здесь ещё делать-то? Прозябать в этом запущенном имении? Ждать, пока появится Викентий? А в том, что он рано или поздно появится, я не сомневался. Год, два, три… Этот упертый
