глазами и огненными волосами все к лицу, даже мешок. Не платье красит Алевтину, а она его.
Напрягает ее жених. Никогда не соперничал. Если женщина несвободна, она мне неинтересна. У меня не было времени и желания бороться за женщину. Я слишком ценил свое время. А сейчас кажется, что этот парень здесь лишний. Не подходит он ей. Ну что он может дать такой живой девушке? Ничего. А я могу. Она достойна лучшего. Лучшей жизни.
Извини, мужик, таков закон каменных джунглей. У кого больше возможностей, тот и получает женщину. И я четко понимаю, что хочу ее забрать. Вот так некрасиво увести чужую невесту. Возможно, это пресловутый кризис среднего возраста, и я хочу доказать себе, что еще на многое способен. Но если я ставлю цель, то добиваюсь ее.
Аля сказала «да». Но меня это не задевает и не останавливает. Хотя бы потому, что, прежде чем ответить, Аля смотрела мне в глаза. В ее испуганном зеленом взгляде читалась паника. И мне этого достаточно, чтобы понять: девушка не хочет замуж, и я ее заберу. Нет, ее глаза кричали на меня, запрещая так откровенно смотреть и вмешиваться в ее жизнь. Но это все агония, Лиса. Трудно обрывать привычную жизнь и прыгать в омут с головой. Но мы прыгнем.
Цепляюсь с ее женихом взглядами. Красивое предложение. Браво. Банально, но пафосно. Не радуйся так, ты просто не оставил девушке шанса сказать «нет», но до загса вы не дойдёте. Это я тебе обещаю. И парень правильно меня понимает, по глазам вижу: он уже считал и осознал, что теряет Алевтину.
Глава 10
Алевтина
Дима напился. Не просто выпил лишнего, а перепил. Я не смогла его остановить. Он не слушал никого, словно с цепи сорвался. Никогда не видела его в таком состоянии. Обычно он знает меру. Мы не могли утащить его в номер, по–хорошему он не соглашался, требуя еще и еще.
Дима кое-как стоял на ногах и еле шевелил языком.
– Аля, ты меня любишь? – задает вопрос, пока я его раздеваю, пытаясь уложить спать.
– Ой, молчи лучше, завтра ты очень пожалеешь о том, что сегодня напился до такого состояния, – стягиваю с него штаны и носки.
– Не уходи от ответа. Ты меня любишь? – настаивает он.
– Дима, присядь, пожалуйста, я пуловер сниму, – пытаюсь поднять его в сидячее положение.
Я трезва, бокал шампанского за ужином уже выветрился. После поцелуя в лифте я запретила себе пить в общем. Димка привстает, и я, наконец, стягиваю с него пуловер.
– Ты так и не ответила... – констатирует он заплетающимся языком. Да, не ответила. Мне вдруг стало трудно признаваться ему в чувствах, словно у меня их нет.
– Дим, ложись спать, – толкаю его на подушки и накрываю одеялом.
– Только вместе с тобой, – ловит меня за руку и дергает на себя. Теряю равновесие, заваливаясь сверху на Диму. «Мои девочки» оказываются перед его лицом. – Не надевай больше таких открытых платьев. Это вульгарно! – выдает он мне. – Все на тебя пялятся, – недовольно морщится. Раньше он не комментировал мои наряды, точнее, ему все нравилось. – Как шлюха, – шлепает меня по попе.
– Отпусти! – отталкиваю его, выбираясь из удушливых объятий. Он никогда меня не оскорблял. – Я сейчас не залепила тебе пощёчину, только потому что ты невменяем. Завтра жду от тебя извинений! – выдаю, хватаю халат и иду в ванную.
– Ах, вот оно как ты заговорила. Ты еще мне не объяснила, кто тот холеный мудак, который улыбался тебе в ресторане! – кричит мне вслед, но я скрываюсь от ответов за дверьми ванной.
Не хочу ничего объяснять. И дело даже не в том, что я оскорблена, дело в том, что я хочу вообще сделать вид, что Александра не существует. Он сбил мне все ориентиры. Никогда в жизни не чувствовала себя настолько растерянной.
Снимаю с себя это чертово платье, отшвыривая на пол, распускаю волосы и иду в душ.
«Завтра будет новый день, и жизнь пойдет как прежде», – обещаю себе, смывая сегодняшний день.
Второе января
В одну кровать с Димкой я не легла. Во–первых, я обижена; во–вторых, он храпел; в–третьих, от Димы несло перегаром. Устроилась на маленьком, не очень удобном диване. Полночи не давал уснуть поток сумбурных мыслей. И в каждой мысли так или иначе присутствовал Александр. И я уже ненавижу его за это. Он так стремительно ворвался в мою жизнь и в мою больную голову.
Оставшиеся полночи дремала под храп Димы.
Я не пила, но проснулась, чувствуя себя разбитой, с тяжёлой головой, Димка стонал, каялся, ругал себя, бубня под нос, даже не замечая, что я с ним не разговариваю.
– Аль, есть что–нибудь от головы?
Отрицательно мотаю головой, натягивая на себя вязаное платье, похожее на длинный свитер. Мне бы тоже не помешала таблеточка от головы.
– На завтрак я не пойду, – сообщает мне Дима, медленно направляясь в ванную. – Принесешь мне минералочки холодной и побольше?
– Как тебе это платье? – выдаю, начиная злиться.
– Нормально, – непонимающе сводит брови, поскольку тон мой далеко не добрый.
– Не слишком вульгарно? Как шлюха не выгляжу? – выгибаю брови.
– Эм... – не понимает. – Нет, ты у меня красотка.
– Вчера ты так не считал, – фыркаю я, направляясь на выход.
– Это я так сказал? – кричит мне вслед. Не отвечаю, покидая номер.
Веду себя как стерва. Зачем–то включаю обиженку. Могла же все объяснить, и Димка бы извинился. Он, и правда, перебрал, и поводы для ревности у него были. Но я, видимо, нашла причину для скандала.
Стучу в номер к Ленке. Мне открывает сонный Ваня:
– Не, мы на завтрак не пойдём, поваляемся ещё, – отмахивается он.
Ухожу одна. Мне срочно нужен кофе и что–нибудь сладенькое, чтобы мозги встали на место. К черту этот отдых, нужно уезжать. Подальше отсюда и от гада, который въелся мне в голову.
На завтраке многолюдно. Еды полно на любой вкус. Беру себе большое латте, творожную запеканку с орешками, ягодами и карамельным сиропом. Очень большой кусок. Десерт под названием «Расти попа» сейчас мне просто необходим.
Сажусь за дальний столик возле панорамного окна. Вид шикарный на заснеженную лыжную трассу.
Настроение отвратительное, но я поднимаю его себе
