попытаются загнать. Страна у нас большая, не факт, что найдем. Разве что если на горячем возьмем. Так что имей в виду.
— Спасибо за предупреждение, — проговорил я, посмотрел на визитку нотариуса, он работал совсем рядом, в пяти минутах ходьбы. — Буду должен.
— Свои люди, сочтемся, — улыбнулся он и занялся бабулей, принесшей на продажу золотую цепь.
В очередной раз я поблагодарил судьбу за это знакомство. С его письмом юристы должны быть лояльнее. Теперь остался вопрос, воспримет ли меня нотариус всерьез. Я представил себя на его месте: сидишь ты, такой солидный, косишь понемногу капусту, а тут приходит сопляк и предлагает заработать, с собой зовет. И еще проблема в том, что я не умею давать взятки. Взрослый я тоже не умел. А потому меня потряхивало от предвкушения.
И ясно, что взятка — плохо, но сейчас без нее никак. Ладно, сориентируюсь на месте.
Каково же было мое удивление, когда оказалось, что валютчик направил меня к государственному нотариусу в паспортном столе! Очередь из бабулек и замызганных женщин тянулась аж на улицу. Ну а что я хотел? Память взрослого, как все хорошо в будущем, где есть МФЦ и электронная запись (киберпанк, не иначе!) наложилась на мой реальный опыт. И правда, откуда в девяностые взяться куче частных нотариусов? Не пришло еще то время.
Обмирая, я вошел в коридор. Дверь в бюрократический ад охраняла огромная и страшная бабка-цербер с бородавкой на носу — растопырилась в проходе и отчитывала трясущегося дедка:
— Знаем мы ваше «только спросить». Вместе со мной пойдешь. А то войдешь и останешься, а я тут, между прочим, с утра! — Она потрясла перед его лицом листком со списком.
В этот момент дверь резко распахнулась — бабка-цербер получила дверью по затылку и отлетела в сторону. Из кабинета вылетел всклокоченный мужичок в дедовском костюме, отшвырнул бабку, вернулся назад и проорал:
— Я вам так этого не оставлю! Это беспредел!
Снова вылетев в коридор, он принялся возмущаться беспределом, а я понял, что другого шанса не будет, глянул на распахнутую дверь… Но ноги будто приросли к полу. Давай же!
Обливаясь холодным потом, я переступил порог. От волнения перед глазами все плыло, сосредоточиться было невозможно.
Я взрослый и сильный. Я многое повидал. Меня ничем не удивить и не испугать!
За обшарпанным столом сидела тощая блондинка лет сорока пяти, в очках, с тонким ртом, искривленным вечным недовольством. Вскинула брови, увидев меня, и спросила:
— Мальчик, ты заблудился?
— Здравствуйте, — как можно более дерзко проговорил я, отчитав себя за то, что не удосужился прочесть ее имя на табличке. — Как же сложно вам с ними приходится!
Брови женщины взлетели еще выше.
Вот, сейчас, давай!
Непослушными руками я вытащил из рюкзака пачку кофе, поставил на стол и сразу перешел к делу:
— Мне нужна помощь. Мне и родителям.
Дверь распахнулась, сунулась бабка-цербер, но нотариус вскинула руку и сказала:
— Я вас позову.
Посмотрела на меня, на кофе, еще раз на меня, и уголки ее рта приподнялись, она положила пачку в сумку и откинулась на спинку стула.
— Почему тут ты, а не родители?
— Вопрос — у меня, а помощь нужна им.
— Слушаю.
— Мне четырнадцать лет, — сказал я. — Мать с отцом не живут вместе, но развод не оформили. Соседка продает дачу, она нравится моему деду, но он не может приехать. На мать оформлять нельзя — отец при разводе может отсудить. Можно ли оформить ее на меня?
— Хм, какой юридически грамотный мальчик! — Она блеснула глазами из-под очков. — Можно. Есть один способ.
— Спасибо! И еще проблема: сделку нужно оформить в ближайшее время.
Вот теперь она улыбнулась.
— Чую, у тебя большое будущее. Но, увы, никак не получится. Ты видел очередь? Они с утра тут торчат.
Осмелев, я вытащил три тысячные купюры.
— А можно ли оформить выезд после работы?
Не сводя глаз с денег, она покачала головой. Я прибавил еще три тысячные.
— Я понимаю, вы устали, много работы, но ведь в этом не будет ничего криминального, вы просто нас выручите. Сколько это будет стоить?
Неужели облом? И что дальше? Бить челом и молить о помощи? Увеличить сумму?
— Рабочий день заканчивается в восемнадцать ноль-ноль, — сказала она. — Такая услуга стоит пятнадцать тысяч. Поскольку машины у меня нет, доставка к месту на такси с тебя, и обратно тоже.
Я оставил две тысячи, остальное забрал.
— Это аванс. Оплата — после оформления сделки. Что нужно от нас?
— Паспорт матери, твое свидетельство о рождении, паспорт продавца. Расписку о получении денежных средств оформим на месте. Жду в шесть вечера, и не дольше пяти минут.
— Спасибо! Я не опоздаю. До встречи!
Только выйдя из кабинета, я сообразил, что от волнения забыл дать нотариусу сопроводительное письмо. Выходит, я провернул все собственными силами.
Зубарев принимал в соседнем здании, в кабинете с железной дверью с кованной ручкой. Возле неказистой двухэтажной сталинки был припаркован «БМВ», и почему-то сне казалось, что автомобиль — его. Адвокат — это очень серьезно, недаром юридический факультет — один из самых дорогих, Райко туда намылился.
К нему в кабинет я зашел, вдохновленный удачей и уверенный, что все получится. Его звали Константином Геннадиевичем — как нашего дрэка, только наоборот. Это был безэмоциональный мужчина лет сорока пяти, с рыхлым лицом, в строгом сером костюме. Терпеливо выслушав мою историю, он вернул мне сопроводительное письмо и сказал, что ничем не может помочь.
Даже за десять тысяч.
Даже за двадцать.
Потому что он такими делами не занимается. И посоветовать тоже никого не может.
Наверное, они просто не работали за такие деньги. Я мог бы прибавить пятерку, но не больше, и пока играл с Зубаревым в гляделки, в кабинет вбежал толстяк в малиновом пиджаке, с голдой — типичный браток из девяностых — разразился матерной тирадой, но заметил меня и смолк.
— Я ничем не смогу тебе помочь, — повторил Зубарев, поднимаясь и поглядывая на братка.
— Костян, все готово! — проворил он, и я вышел из кабинета разочарованным.
План «Б» — позвонить бабушке из городского аппарата, позвать Каналью и спросить, работает ли какой-нибудь адвокат с афганцами, который в силах помочь маме. Крутого, как Зубарев, не надо, такой за десять штук задницу от стула не оторвет. Нужны ребята попроще и понаглее.
