что знал, уже рассказал, что писать-то?
Дмитрий Игоревич покачал головой, но говорить ничего не стал. Генерал как раз закончил выступление и слово взял полковник Андреев.
— Есть свежая информация по поводу невосприимчивости демонов к огнестрельному оружию, — сказал он, делая небольшую паузу. — Наш исследовательский отдел отличился. Как мы и предполагали, это магия, завязанная на демонических символах. Тот, который разумные демоны используют сейчас, называется символом отражения. Когда они клеймят себя или наносят его на тело иным способом, то становятся неуязвимыми к огнестрельному оружию. И самое неприятное, что знания о символе быстро распространяются. Во время предстоящего ЧП мы наверняка столкнёмся с его массовым использованием. Нужно быть к этому готовыми.
По залу снова пошёл ропот, но стих так же быстро, как и начался.
— Можно как-нибудь нивелировать этот… «символ»? — спросил генерал. — И Вы точно уверенны, что таких демонов будет много?
— Мы работаем над этим, — уклончиво ответил полковник, но по тону было ясно, что положительного ответа у него нет. — А насчёт второго вопроса, то это очень вероятно. За последний год число демонов, которых не берут пули, значительно увеличилось. Буквально вчера мы обезвредили одного людоеда, у которого этот символ был выжжен клеймом. Таким нехитрым способом они могут создать сильную и неуязвимую армию всего за пару дней.
Тут я с полковником был полностью согласен. Татуировки наносить долго, да и рисовать умели далеко не все демоны. Клеймить друг друга гораздо проще, быстрее и дешевле. Странно, что мне подобное раньше в голову не приходило?
После выступления полковника совещание надолго не затянулось. Генерал говорил о координации с военными, МЧС и аварийными службами города. Приказывал, чтобы эти самые службы не выезжали в опасные районы без подкрепления.
В кабинет мы вернулись в глубокой задумчивости. Что было на уме у Дмитрия Игоревича, сказать сложно, но я думал об отце и его новой семье.
— Интересно, откуда у них эта информация? — говорил Михаил, тоже присутствовавший на совещании. — Вот как они узнают, что скоро начнут массово открываться разломы?
— Спроси об этом, когда в следующий раз заглянешь в НИИ, — посоветовал Дмитрий. — Мне тоже интересно.
— А что насчёт знака отражения? — Михаил на язвительный тон начальника внимания не обратил. — Почему я о нём не слышал?
Пока старшие беседовали, я вернулся к заполнению анкеты. Подумал, что в крайне странный отдел меня запихнули. Вроде бы важным делом они занимаются, исследуют разломы, демонов и всё прочее, но тут всего трое работников было, до моего появления. Как я уже замечал, им даже приходится ютиться в здании МВД. У нас в храме было нечто похожее, когда нужно было устроить пару родственников старейшин, а свободных должностей не оставалось. Помню, как меня первое время удивляли все эти важные персоны, занимающие посты с громким названием, но никчёмным содержанием. Или же здесь сработали для галочки, чтобы было? В любом случае мне это только на руку.
Довольно неожиданно в кармане завибрировал телефон, отчего я едва не подпрыгнул. Послышалась простенькая и противная мелодия. Включив его, я не сразу сообразил, кто звонит и что делать. Прочёл сверху надпись «Папа», вспоминая, что он мне на телефон свой номер записывал.
— Да, папа, привет, я слушаю, — сказал я в трубку.
— Вася, привет, — прозвучал голос отца. — Тут пришла красивая девушка зеленоглазая, тебя ищет.
— Девушка? — удивился я.
— На вид лет восемнадцать, зовут Дарьей.
— Вот теперь совсем непонятно стало. Она далеко? Можешь дать ей трубку?
— Сейчас.
Послышались приглушённые голоса, затем ещё что-то странное и в трубке раздался женский голос, приятный даже с учётом, что говорили с сильным акцентом.
— Если хочешь увидеть своих родных живыми, приходи домой. Приходи один.
— Оу, полегче, подруга, — ещё более удивлённо, чем минуту назад сказал я. — Ты кто? Я тебя знаю?
— Буду ждать до захода солнца, — сказала она и положила трубку.
Я вопросительно и недоумённо посмотрел на телефон, неспешно убрал его обратно в карман.
— Отлучусь ненадолго, — сказал я вставая. — Отец звонил и девчонка какая-то. Не пойму только, что у них случилось. Здесь поблизости можно такси взять? И ещё, одолжите денег на поездку, пожалуйста.
— Может, отвезти? — спросил Дмитрий Игоревич.
— Нет, не надо. Я туда и обратно.
— Сейчас вызову такси, — сказал Михаил, доставая сотовый телефон.
— Уверен? — Дмитрий достал из бумажника несколько купюр, протянул мне. — Точно ничего серьёзного не случилось? Вид у тебя хмурый.
— Я всегда так выгляжу, — отмахнулся я.
— Заказал, — Миша улыбнулся, чиркнув что-то на листе и протягивая мне. — И даже оплатил, так что можешь пользоваться моей добротой. Через пять минут у здания остановится жёлтая машина с этим номером.
— Спасибо, я…
— Езжай, раз надо, — сказал Дмитрий Игоревич. — Если что-то случится, я тебе позвоню или заеду, если ещё дома будешь.
Я кивнул и вышел в коридор. В голове промелькнула мысль, что впервые с момента возвращения меня оставили без присмотра. Необычное чувство, но странный звонок всё испортил. Какой-то знакомый специфический акцент был у той девушки по имени Даша. Вряд ли это длинноухие меня раскрыли. Они уж точно не стали бы ехать к отцу, чтобы со мной встретиться. Может, это кто-то из тёмного мира? Врагов у меня там осталось немало, но как они узнали про отца? Здесь я пока дорогу никому перейти не успел. Правду говорила Беата, что плохая примета убивать кинийцев, проблемы будут сыпаться как из рога изобилия.
Пока я прокручивал возможные варианты, успел выйти на улицу. В этот самый момент к зданию подъехало жёлтое такси, о котором говорил Михаил. Я назвал адрес, усаживаясь на заднее сидение. Водитель, хмурый мужчина азиатской наружности, неразборчиво ответил, что именно туда мы и едем. Интересно, откуда Миша мой старый адрес знает?
Такси, кстати, по городу промчалось легко, пользуясь выделенной полосой и обгоняя машины, толкающиеся в пробках. Центр столицы в этом плане был себе верен. Не знаю, кто те смельчаки, кто приезжает сюда на собственном авто. Его тут и поставить негде, и дорога занимает раза в два больше времени. Дмитрий Игоревич на эту тему жаловался, но пересаживаться на общественный транспорт или не хотел, или не мог.
Когда мы добрались до дворика нашего дома и остановились напротив подъезда, я прислушался, но опасности
