class="p1">— Не о чем нам с Вами разговаривать. Уезжайте!
— Илья… Пройдите в дом. — Слышу за своей спиной голос мамы, на что мужчина кивает и спокойно идет по тропинке в сторону нашего дома, будто каждый день тут гуляет.
— Чем обязана, МариЕтта Адольфовна? — Нагло смотрю на пыхтящую женщину.
— Паразитка… Горбатого могила исправит…
— Ваша Вас раньше… — Делаю «тонкий» намек на её болезненный возраст.
— Ладно тебе, Оль… Я извиниться хотела…
— Не смею Вам мешать. — Довольно вздергиваю бровь и вижу, насколько женщина себя ломает.
— Извини меня, пожалуйста. — Закрывает глаза и быстро произносит.
— Нет… как-то бесчувственно было…
— Ольга! Не наглей!
— Нуууу… Вы можете попробовать еще раз…
— Послушай… я виновата, я знаю… но терять сына уж точно не хочу из-за своей прихоти.
— Ничего, Ксюшенька Вам этого не позволит.
— Да Бог с ней, с этой пустоголовой куклой. — Устало махнула рукой и поджала губы.
— О, как Вы не ласково о будущей невестке.
— Сплюнь три раза, балбеска. Не приведи Господь.
— Неужто 60-тилетнее зрение прояснилось?
— МНЕ 54, ЗАРАЗА ТЫ ТАКАЯ! — Надувается, словно шар.
— 60…
— 54!!!
— Паспорту виднее…
— Ты… что? Ты что рылась в мох вещах???
Когда я заливаюсь громким смехом, Марилетта понимает, что сдала себя с потрохами.
— Так вот… возвращайся, а?
— Нет, спасибо. — Разворачиваюсь, что бы уйти и довести женщину до припадка.
Подозреваю, что Илья дал ей чёткое указание, поэтому пусть так просто не отделается.
— Ой… ой… — Боковым зрением вижу, как женщина хватается одной рукой за сердце, а второй за машину.
— МариЕтта Адольфовна, слава Богу, что Вы в актрисы не подались. Там и без Вас бездарей хватает.
— Зараза бессердечная. — Выпрямляется и довольно хорошо себя чувствует.
— Чудо, не иначе… –
— Оль… он от всего отказался… понимаешь?
— Нет.
— От семейного дела, от денег, от фирмы, и от нас откажется, если ты не вернешься.
— Ну, тогда сфотографируйте его на память.
— ОЛЬГА! Ну будь ты человеком!!!
— А Вы? Вы им стать не хотите? Что ж Вы над своим златом так трясетесь- то? Неужели по мне не видно, что чихать я хотела на ваши деньги и фирмы вместе взятые?
— Ну прости…
Глубоко вздыхаю и, разворачиваясь, иду в сторону дома.
За спиной слышу печальные вздохи.
— Идёмте в дом, МариЛетта Адольфовна.
За столом вовсю ворковали мама с Ильей, а когда я переступила порог, разговоры стихли и на меня уставились две пары настороженных глаз.
— Что смотрите? Сожрала, и не подавилась. — Фыркнула и отступила в сторону, пропуская дракониху в дом.
Мама тут же принялась знакомиться, а Илья взял меня за руку и вывел обратно на террасу.
Не успела за нами закрыться дверь, как меня тут же дернули на себя и впились в губы жадным поцелуем.
— Скучал по тебе… — Прошептал, утыкаясь своим лбом в мой.
— Как нашел?
— Никак… ничего у меня не вышло с твоими поисками, пока в один прекрасный день на пороге не появилась твоя Алька и не швырнула мне в морду сумки с вещами.
— В смысле?
— Орала, что раз уж я «козел, который виноват в твоем отъезде, то и за пересылку багажа платить мне». Бросила в меня листочком с адресом и ушла в закат.
Ну, Алевтина! Интриганка доморощенная.
— И где вещи?
— Дома… — Приподнимаю бровь, на что Илья меня снова целует.
— Оль… возвращайся, а? Там опять ремонт, кстати…
— Вот пусть Ксюшенька и делает…
— Меня тогда даже дома не было. Это всё мама… — Обреченно вздыхает, осознавая, что родителей не выбирают. — Зато, ты теперь можешь воплотить свою мечту с картинок… Вернись…
— Я её уже воплотила… — Сама припадаю к его губам, а в душе разливается приятное тепло и я, практически, чувствую, как разбитое сердце бьется без тревоги.
В доме царила атмосфера спокойствия и женский смех, когда мы вернулись обратно.
Мама крутилась у стола, выкладывая угощения для гостей, а я прошла к чайнику, и разлила чай по чашкам.
Под укоризненны взгляд родительницы передала чашку маме Ильи, на что она склонилась ко мне и шепотом произнесла:
— Я всё видела, паразитка.
— Вам показалось, это всё возраст…
Женщина довольно покачала головой, открыто улыбнулась и щедро отсёрбнула чай, ласково приправленный мною тремя ложками соли.
