раскрывается, удары не пропускает. Уложил своего противника в начале третьего раунда, все честно, красиво. Объявляют меня и Коловрата, поднимаюсь на ринг, вставляя капу и натягивая шлем. Гонг. Бой — это жестокость. Здесь нет места слабым, а Коловрат слабый.
Сразу нащупываю брешь в его защите и бью туда короткими. Скачем по рингу, как гамадрилы, огрызаясь друг на друга белыми капами. Пропускаю один удар, сам не понял, как прилетело, бровь на хрен, кровь глаз заливает, но успеваю пробить Коловрату в скулу, чувствуя, как хрустнули его зубы. Тот валится на ринг, как куль с картошкой, лежит в нокауте. Десять. Моя рука летит вверх. Триумфально спускаюсь, под крики и аплодисменты, стягивая перчатки, выплевывая капу.
Принимаю быстро душ, цепляю на разбитую бровь специальный пластырь. Выхожу из душевой и встречаюсь глазами с рыжей, что сидит на лавке и вертит в руках свой красный кожаный лифчик. Коротким взглядом оцениваю впечатляющий бюст с коричневыми сосками и, ухмыляясь, направляюсь к ней. Наклоняюсь, сгребаю с лавки и усаживаю на стол, смахивая рукой с него свою сумку с перчатками.
Рыжая смотрит томно, ноги разводит, под короткой красной юбкой нет трусов. Провожу ладонью по мокрым губкам, приподнимая юбку, размазывая смазку по ним. Мокрая, течет.
— Любишь победителей? — спрашиваю, скидывая с себя мокрое полотенце и обхватывая ее зад ладонями. Слегка сжимаю, отчего она стонет, подвигается ближе.
— Обожаю, — отвечает с придыханием, достает из-под резинки юбки презерватив.
Зубами срываю фольгу и на мгновение отстраняюсь, натягивая резину. С силой вхожу в нее, ловя губами глухой всхлип. Девочка извивается, стонет, пока насаживаю ее, подхватив под ягодицы. Вхожу в нее с силой, выходя почти полностью, сдерживаю себя, руками от стола поднимаю. Членом чувствую, как спазмы по ней идут, будто тисками сжимает. Бурно кончает, вздрагивая всем телом и прижимаясь лбом к моей груди. Больше не сдерживаюсь, тоже взрываюсь в ней, слушая ее всхлипы, медленно вхожу еще несколько раз и тоже упираюсь подбородком в рыжую макушку.
— Спасибо за разрядку, — говорю ей в волосы, та кивает и отстраняет меня, спрыгивает со стола. Я скидываю в корзину презерватив и снова наматываю полотенце.
— Мое имя… — начинает рыжая.
— Не стоит, — та, понимая, снова кивает и надевает свой лифчик, достает с полки бумажные полотенца, вытирается.
— Тогда до следующей встречи? — улыбается, смотрит довольно, облизывая губы.
— До следующей, — обещаю ей и смотрю, как она выходит из раздевалки, виляя бедрами. А почему бы и нет? Рыжая мне понравилась, спустил и разошлись, после боя то, что нужно.
Снова иду в душ, смываю с себя все лишнее и одеваюсь. Выхожу на улицу, вдыхая влажный жаркий воздух. Выигрыш я попросил перекинуть на карту, теперь моя копилка пополнилась на хорошую сумму, но недостаточную. Сажусь на мотоцикл, провожая взглядом рыжую, одетую в открытый белый сарафан, которая, приветливо кивнув мне, садится в черный «лексус». Зачетная девчонка. Улыбаюсь ей в ответ и еду домой. Не гоню, не газую, просто балдею.
Глава 13. Василина
Еду осторожно, отвыкла за полгода, скорость не повышаю. Привыкнуть нужно, все помню, тело помнит, а руки подрагивают. Решаю доехать до моего любимого места на пляже, про него знают только местные. Туристов там обычно не бывает, так, заезжие случайно. Съезжаю с трассы и встречаюсь с другим мотоциклистом, черный «Кавасаки», черный шлем, успеваю и куртку заценить, круто. Принципиально не оборачиваюсь, знаю — взглядом провожает. Думала, развернется, за мной поедет, нет, умчался. Выхожу на берег, немного в стороне компания тусуется, местные. Я их не знаю, но не боюсь. Позади меня охрана ехала, стоят сейчас под деревьями, наблюдают. Снимаю шлем и сажусь на теплый песок, провожая взглядом закат. Искупаться бы, но потом я ни за что не натяну свои кожаные брюки на мокрое тело, а полотенце с собой не взяла. Солнца нет, уже не высохнуть.
Мысли сами собой возвращаются к матери, почему я ее ненавижу? Плохого она мне ничего не сделала, да и хорошего тоже. Родила рано, поставила галочку перед отцом. Их поженили по договору семей, отец старше матери почти на пятнадцать лет. В детстве я его почти не помню, весь в бизнесе своем, что-то связано с морским портом, с грузами. Когда мне исполнилось пятнадцать, отец в политику подался, так я его совсем видеть перестала. Иногда вспоминаю, как он выглядит и, бывает, не могу вспомнить. Утром я встаю — его уже нет, вечером сплю, когда он возвращается. Встречаемся только на светских раутах, когда нужно вывести всю семью. В принципе, если бы у меня муж был таким же, я может тоже с тренером замутила, но с одним. А мать цепляет все, что хорошо стоит, чуть моложе ее. Ей неважно, кто он: охранник, водитель, ее личный тренер, автомойщик. Я бы так не смогла.
И ведь был один раз скандал, я маленькая еще была, фотографии матери появились в интернете. Пьяная в каком-то баре, почти раздетая, целуется с чужим мужиком. Скандал быстро замяли, меня с матерью на три месяца в Париж отправили, там квартира у нас. Так она и там умудрилась роман завести. Уже позже я нашла фотографии из интернета у отца в столе, с полным досье на того мужчину, кто такой, откуда. Бизнесмен какой-то. Мать притихла после этого лет на пять, а сейчас опять начала. Добром это не кончится. Сейчас отец публичная личность и ему такие скандалы не нужны, в депутаты идет.
Мысли сами собой вернулись к новому знакомому. Никита… Снова смакую на звук его имя. Вспоминаю его взгляд, когда он повернулся на мой голос и посмотрел на деньги на дорожке. Щеки опять начинают гореть как стыдно. Надо извиниться перед ним, покаяться, слезу пустить. Хотя, зачем мне это? Кто он такой, чтобы я перед ним извинялась! Не будет отталкивать в следующий раз. Да и нужно мне его прощение? Без него не проживу, что ли?
— Линка, ты где? — трещит в наушнике голос Вики. — Меня на домашний арест посадили, — говорит капризным тоном.
— Правильно сделали, — отвечаю, поднимаясь с песка и отряхивая штаны. — Я бы еще и выпорола тебя, будь ты моя дочь.
— Мне что теперь и выпить нельзя с друзьями? — огрызается подруга.
— Выпить можно, а вот напиться нет. Ты же не можешь остановиться, пока не свалишься и это лучший вариант. Обычно тебя куда-то несет — или в чужую кровать, или в плохие компании.
— Чем вчера компания плоха была? — обижается Вика. — Кстати, у меня есть телефон Ника, — довольным
