быть не могло, спросил:
– А ты что видишь?
– Ничего, она от меня закрылась. Её контроль в разы сильнее моего, я её щиты не пробью. То есть, пробью, конечно, но она заметит, незаметно не смогу.
– А Печать?
Алан усмехнулся, сделал глоток из бокала и сказал:
– С Печатью интересная штука получилась. Из-за того, что мы поставили их друг другу, каналом владеет каждый, и перекрыть его может каждый. Она со своей стороны его закрыла, и без разницы, открываю я или нет, он закрыт.
– Прикольно, я не знал, что так бывает.
Алан поморщился:
– Очень неудобно. Она ещё и щиты ментальные где-то откопала очень хорошие, и поставила три штуки, один поверх другого, хожу как слепой.
– И давно она эти щиты поставила?
– Как только поняла, что я читаю мысли. Тогда я её уломал снять, но потом она опять закрылась, и уломать ещё раз у меня не вышло. Сейчас ходит с мордой кирпичом, и на любые вопросы и предложения говорит: «Не хочу».
Деймон сделал скорбное лицо и кивнул:
– Тебе абсолютно точно конец.
Алан вздохнул, допил, налил и посмотрел на брата с хитренькой улыбочкой:
– А ты не мог бы поговорить со своей, чтобы она поговорила с моей, и как бы невзначай поинтересовалась этим моментом? Посоветовала там что-нибудь философское и всепрощающее? – Деймон без улыбки качнул головой, Алан улыбнулся соблазнительнее: – Не за спасибо, разумеется. С меня подарок, и тебе, и ей, и вообще. Нет?
Деймон качнул головой решительнее:
– Нет. Я даже просить не буду, и лучше ей не знать, она ревнивая, как не знаю кто. Если она узнает, она просто тебя возненавидит, и приговорит к казни без суда и следствия, для неё это самое страшное предательство, которое только может быть. Если я ей скажу, она тебе не только не поможет, она ещё и приложит все силы, чтобы твоя тебя бросила. Она считает, что любовь – это когда никто больше не нужен, ни для чего, и если я люблю её, то от остальных баб должен шарахаться и отмахиваться её портретом. Я всех шлюх в телефоне либо удалил, либо переименовал, сотрудницам возраст поставил и семейное положение, что они бабушки уже, и про каждую рассказал, почему они мне не интересны, и почему моя Никси лучше них.
Алан тихо рассмеялся, посмотрел на брата с ироничным сочувствием, тот мстительно добавил:
– И вообще-то, не знаю, как в человеческих мирах, но у эльфов тоже измена дело серьёзное. Ты встрял. Я не знаю, что тебе придётся сделать, чтобы восстановить отношения.
Алан перестал улыбаться, повисла тишина, потом Деймон спросил серьёзно:
– Ты что-то уже пробовал?
– Шубу купил.
Деймон поднял брови:
– Не натуральную, я надеюсь? – Алан промолчал, Деймон хлопнул себя по лбу и простонал: – Натуральную?! Ты сдурел? Эльфы не носят мех!
– Кармен носит.
– Он искусственный!
– Выглядит как настоящий, – мрачно пробормотал Алан, Деймон опять схватился за лоб и с сарказмом объявил, разводя руками:
– Потому что это его предназначение, выглядеть как настоящий. Что она тебе сказала?
– Что эльфы не носят мех, и чтобы я не покупал ей вещи без неё.
– И всё?
– Всё.
– Скандала не было?
– Нет.
– Ну жди. Скоро будет. И будешь ты... Как ты там говоришь? «Ползать на пузе и уговаривать»? Ты ещё помнишь, как это делается, или успел зажраться с безотказными тёлками? Включишь оборотня, всё такое. У тебя обращения так и не было?
– Нет, я, в отличие от некоторых, ещё не превращаюсь в белую пушистую псину.
Деймон задрал нос:
– Это гривастый волк! Реликтовый, между прочим, ты когда-нибудь выучишь? А ты гад ползучий, ещё и неясной внешности.
– Когда станет ясно, тебе станет страшно, – фыркнул Алан, Деймон усмехнулся:
– Только языком и умеешь.
– И этим языком я заработал девять из десяти «твоих» миллиардов.
– А меня невеста любит. И даже не за бабло.
– Я своей не врал хотя бы, в отличие от тебя святого.
– Да, ты её тупо купил, как шлюху, только на подольше, а теперь изменяешь ей с другими шлюхами.
Алан резко перестал придуриваться и сказал очень тихо и серьёзно:
– Ещё раз назовёшь её шлюхой, я тебе зубы выбью. Месяц ещё выступать не сможешь.
Деймон поднял ладони и тоже сказал серьёзно и тихо:
– Извини. Но ты сам должен понимать, что ваш договорной брак – это не нормально.
– А ты должен понимать, что это моё дело, и её дело, и ничьё больше. Мы честны друг с другом, мы изначально договаривались по поводу выгодного брака, и нас обоих это устраивает. А ты свою обманул, и вот это уже реально не норма, тем более, от тебя этого ожидать вообще странно. Это я всю жизнь был сволочью, а ты был святым, с какого хрена в такой важной ситуации ты тупо поставил свою женщину перед фактом? Это на тебя не похоже. Тем более, что она бы и так согласилась, если бы ты нормально попросил и немного поползал перед ней на пузе, именно как щеночек, они на это всегда ведутся, и твоя бы повелась. Почему ты решил поступить как сволочь, в первый раз в жизни, и именно в той ситуации, в которой этого делать категорически нельзя, даже если это твой образ жизни с рождения? Что с тобой случилось?
Деймон повертел в руках бокал, пожал плечами и тихо сказал:
– Наверно, я чувствую её нерешительность, и поэтому не оставляю ей выбора. Устная договорённость – это пшик, сегодня «я твоя навеки», завтра «я себе это совсем не так представляла, я поторопилась, прощай». И семья её поддержит, а там семья, ты знаешь. У них родственники в Совете Альянса заседают, стоит ей один раз сказать, что я демон неизящный из отсталой приграничной дыры, как хор родственников её поддержит и убедит, что она достойна в сто раз лучшего. И мигом ей найдут светлого эльфа, который тысячу лет жил в аскезе и самосовершенствовании, храня себя для настоящей любви. И выбор будет очевиден.
Алан усмехнулся:
– Ты чувствуешь, что недотягиваешь до неё, серьёзно? У тебя проблемы с самооценкой? Это новость века. Одновременно хочется запостить на весь мир, и скрыть ото всех, потому что стыдно иметь такого брата. Соберись, тряпка. В спортзал сходи.
