парения. И падения. Все вместе.
Как так можно: летать и падать?
Разобьюсь же…
— Ты не женат, маньяк Юра. Скажи мне это! — я приказываю, стараясь как можно сильнее ухватить его лицо и даже надавить уцелевшими ноготками.
Он замирает, нависая надо мной. Волосы прядями падают на лицо. Похоже, понимает, что мне это важно, и прекращает издеваться.
— Пока не женат…
И это раскрепощает меня, я даже думать не хочу, что он мог обмануть. Не из тех.
Глава 11
— А где ты научился печь хлеб? — я веду ногтем по груди своего любовника, задумчиво глажу, а сама внутри вся напряжена.
Секс получился сладким, мучительно томным, выматывающим,лишающим сил. И самолюбия. С ним и не бывало по-другому. Пока.
Но напряжение осталось.
Юра же ничего мне не рассказал, по сути. Менял тему, отвлекал самым эффективным способом из существующих.
Но это не отменяло его сути.
Темная лошадка.
Повадки у него явно не деревенского парня, не лесника дремучего, несмотря на то, что с первого взгляда именно такое впечатление произвел.
И руки ухоженные.
Сейчас, конечно, огрубевшие, с мозолями от тяжелой физической работы, но я же не слепая. И вижу, что совсем недавно этой грубости не было, и , похоже, даже маникюр знаком этим ногтям. А волосы, пусть и отросшие сильно, и щетина неухоженная, практически, борода уже, тем не менее, носят следы стильной стрижки, полученной отнюдь не в обычной парикмахерской.
И манеры, несмотря на нарочитую грубость разговора и движений, не скроешь.
И в сексе… Никаких стопоров, никаких правил. Вообще.
Так разве бывает у диких парней, постоянно живущих в лесу? Пусть и в прошлом психиатров? Или как он там сказал? Кто он? Психолог?
В любом случае, первоначальное впечатление о нем - ложно.
Дикие парни из леса не думают о желаниях партнерши, не заботятся о ее удовольствии.
А Юра… Очень даже заботится. Несмотря на нарочитую грубость в движениях и не менее резкий, грубый, хоть и без мата, но такой откровенно собственнический язык, он каким-то непонятным мне образом угадывает все самые сокровенные желания.
Причем, желания именно на момент нашего, скажем так, взаимодействия…
То есть, он невероятно груб, когда я этого хочу. и в то же время - чуток и нежен, когда я ощущаю себя раздавленной, потерянной и подсознательно ищу поддержки.
Эта голубика, этот хлеб…
И то, как мы лежим сейчас, лениво тискаясь после довольно-таки грубого секса…
Ощущение, что он знает меня лучше меня самой.
Разве может так обычный, бесхитростный лесник?
Тот-то и оно…
Много вопросов. И все больше и больше с каждой минутой, проведенной вместе.
— Как тебя зовут на самом деле? — перехватывает мои изучающие пальцы жесткая ладонь.
Как и у него ко мне.
— Юля.
— Красивое имя, — ладонь не отпускает мою руку, ведет ниже и ниже, — тебе идет. Возьми его, обними. Он по тебе соскучился.
— Так уж и соскучился… — прикусываю я губу, подчиняясь, — можно подумать, мы расставались…
— Ну… Он еще не полностью с тобой познакомился…
Пару секунд перевариваю , потом краснею и делаю попытку убрать руку.
— Нет уж… — бормочу, пытаясь отползти подальше, но Юра, судя по всему, терпеть не может, когда ему оказывают сопротивление, и сразу стремится его подавить.
Вторая широкая ладонь щедро проходится по заднице, ласково и настырно ощупывая, меня подтягивают теснее, чтоб получить больше доступа… к площадям.
— Почему нет? — он ловит мой плывущий взгляд, сужает глаза вопросительно, — не пробовала так?
— М-м-м… — ухожу от ответа. Анальный секс случался в моей жизни, и это оставило не самые радужные впечатления, — должна быть в женщине какая-то загадка…
— Нет, — мои ладони перехватывают опять, а затем с резким переворотом я оказываюсь внизу, под тяжеленным телом Юры.
Удивительно просто, встретить мужчину, не только носящего меня на руках, но еще и с легкостью крутящего в постели так, как ему приспичит. Новое ощущение. Интересное.
И пугающее, конечно.
Потому что сейчас от меня вообще ничего не зависит.
Абсолютно.
Для привыкшего все контролировать человека - это странно.
— От меня, — продолжает Юра, разглядывая мое, наверняка покрасневшее лицо странно блестящими глазами, — никаких загадок. Не люблю их.
— Почему? — задыхаюсь под его весом, но не дергаюсь. Смысла нет.
— Раздражает. — Коротко отвечает он, а затем лишает меня возможности говорить. сопротивляться. Думать.
Его поцелуи сладкие и томительные. Послушно изгибаюсь, подставляя шею под горячие губы.
— Я… Люблю… Готовить… — в перерывах между поцелуями отвечает он на мой вопрос, — мама… Когда-то… Научила…
Ох… Это так сладко… Ощущаю себя беспомощной жертвой, с которой играет насытившийся хищник.
Понимаю опасность, но двинуться не могу.
— А… Молоко… Откуда? — выдыхаю в такт его ласкам. Надо же пользоваться моментом, пока он такой… Разговорчивый…
— Коза… У… Меня… Повернись, ведьма, хочу тебя сзади… —послушно поворачиваюсь, ложусь на грудь, отставляя зад выше, что, конечно, крайне непредусмотрительно, учитывая направление предыдущего нашего разговора, но тоже невозможно сладко.
— Офигеть, красотка ты, ведьма Юля… — хрипит Юра, а затем увесисто шлепает меня по ягодице, — задница – отпад… Хочу…
И тут же осуществляет свое хотение, врываясь в меня жарко и стремительно. Сразу на всю длину.
Мне ничего не остается, только выгнуться еще сильнее, радуясь своей природной гибкости, потому что жесткая лапа плотно ложится на шею и загривок и держит в этой позе, не позволяя двинуться.
Прикрыв глаза от наслаждения, расслабляюсь, позволяя настойчивому любовнику брать себя с той силой, с какой ему хочется. От меня опять ничего не зависит. Тут не двинешься, даже толком не подмахнешь.
Тяжелое дыхание, со свистом вырываясь из груди, переплетается с его низким животным рычанием, а влажные удары от соединения наших тел наполняют комнату каким-то томительным, жутковатым ритмом, от которого я буквально в транс впадаю, ничего не соображая, ничего не видя даже.
Сколько это длится по времени, сказать сложно, кажется, что очень-очень долго, и в то же время каждую секундочку ощущаю так ярко, будто все стремительно развивается и так же заканчивается.
Он перехватывает меня под грудью, резко поднимает к себе, не прекращая двигаться и с легкостью справляясь с моим немалым весом.
Ладонь жадно обхватывает грудь, не помещающуюся в ней, и это, кажется, еще больше нравится моему любовнику.
По крайней мере, он опять что-то поощрительно хрипит, но я уже не могу разобрать слов.
Да и
