нужны особые права. Подчищают обычно в ходе архивирования, когда приводят базу в порядок, удаляют различные, не относящиеся к делам данные, ошибочно заведённые странички и прочую чепуху…
Холодный пот выступил у меня на лбу. Базу не удаляли, к ней ограничивали доступ! Вне всякого сомнения, кто-то сейчас планомерно закрывает доступ моей учётной записи к каким-то определённым материалам. И ограничить доступ может тот, кто его предоставил. Причём, если этот кто-то ограничил доступ к некоторым страничкам дела об убийстве Джонсона, он может то же самое сделать и с досье на Альбатроса.
Вычистить любое упоминание о нём из всех мест, куда я мог обратиться в своих изысканиях. Этот кто-то мог сделать так, чтобы досье Альбатроса даже не обнаруживалось поисковиком. И делал это он явно второпях, грубовато и топорно — ведь не позаботился о том, чтобы при удалении фигурантов из дела, количество на титульном листе не изменялось…
Я сделал несколько больших глотков из кружки и понял, что вряд ли поверю до тех пор, пока у меня не будет неопровержимых доказательств. Однако добыть их ещё сложнее. Ведь этот кто-то, ограничивший доступ к материалам программно, сделает всё, чтобы я не получил этот доступ физически. Надо полагать, мои коллеги проинструктированы и не дадут возможности воспользоваться своими аккаунтами, чтобы проверить мои предположения. Уж точно не стоит обращаться с подобной просьбой к де Ловергу или Диггеру. А обратиться больше не к кому.
Я задумался о Диггере. Уговорить его вряд ли получится. Сказать, что необходимо найти знакомую, которая не пришла на свидание? На это у меня есть своя учётная запись. Прикинуться пьяным и сказать, что забыл пароль? Он ответит, что лучше это сделать утром, на трезвую голову. Поставить себя в экстремальную ситуацию, не терпящую отлагательств?..
Хм. В этом что-то есть.
В голове возник план, как можно провернуть махинацию. План, сопряжённый с некоторыми неприятными моментами, но должно сработать.
Времени на обдумывание особо нет, поэтому я приступил незамедлительно.
«В первый и последний раз, Андрей», — сказал себе, заказывая три рюмки водки.
Выпив, влил в себя остатки пива. И когда понял, что дошёл до нужного состояния, встал из-за стола и пошёл к туалету.
Ощутимо шатало, однако я не сопротивлялся, наоборот — намеренно качался из стороны в сторону.
Проходя мимо шумной компании подростков, я оступился и со всего размаха завалился боком на столик.
Послышалось громыхание бьющейся посуды и ещё какой-то шум, после чего накрыло туманом…
Помню, как помогли подняться на ноги. Колючие взгляды ошарашенных подростков.
— Проклятые ублюдки! — заорал я во весь голос.
Первый удар пришёлся в подбородок, второй — в левую щёку.
Падая, услышал голос Диггера где-то рядом:
— Вы все арестованы! Андрей, ты цел?..
Люди в синей форме появились, когда он уже вытаскивал меня на улицу. Диггер обменялся с ними парой фраз, и нас отпустили.
— Чёрт возьми, Диггер! — преувеличенно пьяным голосом кричал я у него в машине, когда мы тронулись. — Какого чёрта ты забрал меня оттуда? Это было покушение! Я тебе точно говорю! Нужно вернуться и всех их задержать! Сейчас я их найду! Я скажу тебе их имена! Они следили за мной, Диггер!
При входе в базу я три раза набрал неправильный пароль, подождал блокировки учётной записи, после чего ткнул видеофоном в лицо Диггеру.
— Вот видишь, они уже заблокировали мой доступ! — коверкая слова, вопил я. — Мне нужно их найти, дай мне свой компьютер!
Видимо, хорошо играл роль пьяного идиота — Диггер решил со мной не связываться, ввёл на портативном компьютере свой пароль и развернул экран в мою сторону.
— Проклятая планета! — бормотал я, вбивая в поисковике «Альбатрос».
План сработал, ожидания оправдались: в базе данных Альбатросов оказалось пятеро. Официальное имя нужного мне человека — Александр Юддэн. Я запомнил и вернул компьютер Диггеру.
Узнал главное, и не хотелось ни о чём думать. Ужасно болела голова.
— Чёртова Конкордия! — выругался я. — Поехали домой!
— Мы туда и едем, — невозмутимо ответил Диггер.
Я открыл окно и высунулся наружу. Меня вырвало…
В квартире я принял несколько таблеток, с трудом добрался до кровати и прямо в одежде лёг спать.
Глава 10. Неприятные объяснения
Каждая планета Земной метрополии отличается от других своим государственным устройством: где-то одно государство, где-то несколько.
Да и колониями это многообразие миров называется скорее по традиции. Фактически же, каждая планета вполне самостоятельна, с Землёй связывают федеративные и конфедеративные отношения, что обусловлено принципами независимости и самоуправления, провозглашенными в начале межзвёздной экспансии.
Такое содружество государств, вкупе с культурно-исторической уникальностью каждой планеты, приводит к ситуациям, кои на первый взгляд землянину кажутся абсурдными. Чего стоит хотя бы Боккорийская Империя, где монарх вовсе не получает титул и власть по наследству, а избирается посредством всеобщего прямого голосования. Или, к примеру, Розовина — планета, остро столкнувшаяся с проблемой перенаселения: тамошнее правительство не только штрафует семьи за появление «лишнего» второго ребёнка, но и всячески поощряет однополые браки, поддерживает пропагандирующие их культурные и общественные течения.
С другой стороны, землян зачастую считают вездесущими и сующими нос не в свои дела. Время от времени, в парламентах различных государств раздаются возгласы требования избавиться от надоевшей гегемонии Земли и объявить полную от неё независимость. Однако светлячки-представители прародины человечества не позволяют вредным идеям развиться, и дальше разговоров дело не заходит.
Удалённость миров приводит к тому, что их жизнь акцентирована на самих себя. Большая часть эгоцентричных обитателей никогда не покидала своих систем и в обозримом будущем не сможет этого сделать. По крайней мере, до тех пор, пока не будет изобретена возможность отправить в межзвёздное путешествие носителя Р-поля положительной полярности.
Эта обособленность приводит к появлению своих, местных традиций и социальных устоев, которые своеобразны в каждом мире и не повторяются между собой.
Конкордия — не исключение. Я уже познакомился с некоторыми здешними порядками и теперь привыкал к очередному: на Конкордии при общении с незнакомыми людьми принято вначале называть своё имя.
Именно это в первую очередь и сделал, когда на утро заказывал еду по видеофону, хотя подобный оборот вызвал некоторый внутренний протест: кому какое дело до того, как меня зовут? Однако приходится мириться: не представляться, насколько я понял, считается тут верхом неприличия, за что можно даже нарваться на скандал.
Я принял душ, после чего внимательно рассмотрел в зеркало свою физиономию. Левый глаз опух, во всю щёку красовался синяк. Болели
