польских законов, который тогда редактировал канцлер Ян Ласки. Но он предусмотрительно указал, что тем самым не намеревался заново ратифицировать хартию Болеслава, а разрешил ее воспроизведение «в целях защиты [христианского населения] от евреев» (ad cautelam защита против Иуды).
Преемник Александра, Сигизмунд I Ягелло (1506–1548), король Польши и великий князь литовский, выступал за более либеральную политику по отношению к своим еврейским подданным. Хотя Сигизмунд был стойким католиком, он был свободен от духа антиеврейского клерикализма и изо всех сил старался жить в соответствии с провозглашенным им принципом, согласно которому «равное правосудие должно быть отдано богатым и могущественным сеньорам». и самому подлому бедняку». Этот высокий принцип, столь мало совместимый с политикой классовой дискриминации, мог, хотя и неадекватно, применяться только там, где королевской власти не мешали могущественные шляхты и другие сословия. Единственной частью Польской империи, где такое состояние еще существовало во времена Сигизмунда I, была Литва, вотчина Ягелло. Там королевская, или, вернее, великокняжеская власть была более обширна, а форма ее проявления более патриархальна, чем в провинциях Короны или собственно Польше. Доверив большую часть государственных налоговых контрактов и аренды земли еврейским капиталистам, король мог чувствовать себя спокойно в отношении целостности своего бюджета. Генеральный подрядчик таможенных и других государственных доходов в Литве Михаил Йосефович (сын Иосифа), еврей из Брест-Литовска, исполнял изредка и функции великокняжеского казначея, получая от собранных податей жалованье местных чиновников, а также долги своего царственного господина.
Желая вознаградить за заслуги своего финансиста и в то же время привести в порядок общественные дела своих еврейских подданных, Сигизмунд назначил Михаила Йозефовича старостой, или, выражаясь официальным термином, «старшим, всех литовских евреев (1514 г.). «Сеньор» был наделен далеко идущими полномочиями: он имел право совещаться непосредственно с царем во всех важных еврейских делах, вершить правосудие над единоверцами по их собственным законам и взимать с них налоги, установленные государством. Ему должен был помогать раввин или «доктор», знаток еврейского закона. Вопрос о том, признавали ли литовские евреи своим высшим авторитетом Михаила Йосефовича, остается открытым. Богатый подрядчик, которого воля короля поставила во главе евреев, фактически не мог руководить их автономной организацией, их судебной властью и раввинатом, поскольку требовались не чиновники, а люди со специальными знаниями и навыками. обучение. Все, что мог сделать Майкл, — это выступать в качестве официального посредника, представляя еврейские общины перед королем и защищая их права и привилегии, а также их коммерческие и финансовые интересы. Во всяком случае Михаил был более полезен своим единоверцам, чем его брат Авраам Йосефович, который, тоже откупщик, пожертвовал своим иудаизмом ради успешной карьеры. Король Александр пожаловал Аврааму сан старосты Смоленского, а Сигизмунд возвысил его до высокого положения канцлера литовского казначейства. Авраам и его отпрыски вскоре затерялись в рядах высшей польской знати.
В земледельческой Литве с ее патриархальными условиями жизни антагонизм между классами находился в зачаточном состоянии, и поэтому право евреев на свободу передвижения и занятий оспаривалось редко. Они жили в городах и деревнях и еще не были так резко отделены по языку и быту от христианского населения, как стали впоследствии. Еврейские общины Бреста, Гродно, Пинска и Троки, последняя из которых состояла в основном из караимов, имевших собственный муниципалитет, были важными еврейскими центрами в герцогстве и пользовались значительной автономией. Брестский раввин Мендель Франк получил от короля широкие административные и судебные полномочия, в том числе право налагать херем и другие наказания на непокорных членов общины (1531 г.).
В крупных городах собственно Польши положение евреев было далеко не столь благоприятным. Торговая жизнь здесь достигла более высокой ступени развития, чем в Литве, и во многих сферах бизнеса евреи соперничали с христианами. Пользуясь автономией, дарованной сословиям в форме Магдебургского права, христианские торговцы и ремесленники в лице своих магистратов и профсоюзов постоянно стремились ограничить своих соперников в их торговых занятиях. Это было особенно характерно для Познани, Кракова и Лемберга, ведущих центров соответственно трех провинций Великой Польши, Малой Польши и Красной России (Галиции). В Познани бургомистр и олдермены мешали евреям вести свой бизнес или выставлять свои товары в магазинах за пределами еврейского квартала. Когда евреи выразили протест королю, он предупредил власти Познани, чтобы они не подвергали своих соперников никаким лишениям и не нарушали их привилегий (1517 г.). Купцы-христиане возражали, что евреи занимают лучшие лавки не только в центре города, но и на рыночной площади, где раньше вели дела только «видные купцы-христиане, как местные, так и иностранные [немецкие], и где, ввиду сосредоточения больших масс христиан, присутствие иудеев могло привести к «великим искушениям» и даже к совращению с пути «истинной веры». Ссылка на религию, используемая как прикрытие коммерческой жадности, не могла не произвести впечатление на набожного Сигизмунда, и он запретил евреям держать магазины на рыночной площади (1520 г.). Профессора христианской любви в Познани также запрещали своим согражданам-евреям покупать продукты питания и другие товары на рынке, пока жители-христиане не закончат свои покупки. Немного позже король, вследствие наплыва евреев в Познань, приказал не допускать в город новых еврейских поселенцев и не продавать им дома, принадлежащие христианам, без разрешения старейшин кагалов. Евреи должны были быть ограничены определенными кварталами и лишены права строить свои дома среди домов, принадлежащих христианам (1523 г.).
То же самое было и в Лемберге. Уступая жалобам магистрата на конкуренцию евреев, царь ограничил их свободу торговли в некоторых частностях, запретив им продавать сукна по всей [красной] России и Подолии, кроме как на ярмарках, и ограничив их продажу рогатого скота до двух тысяч голов в год (1515 г.). Петрковский сейм 1521 г. издал закон, ограничивающий торговлю лембергских евреев четырьмя предметами: воском, мехами, сукном и рогатым скотом. Эти ограничения были результатом широкой агитации, которую благочестивые купцы-христиане вели против своих деловых соперников из других религий. Магистраты трех городов Познани, Лемберга и Кракова попытались сформировать коалицию для ведения совместной экономической борьбы против еврейства. В Кракове и его пригороде Казимеж евреям приходилось терпеть еще более жесткие ограничения в делах, чем в двух других столичных центрах Польши.
Конкуренция в бизнесе иногда приводила к физическому насилию и уличным беспорядкам. Антиеврейские нападения происходили в Познани и Брест-Куявске, и ожидались вспышки в Кракове. Представители последней еврейской общины сообщили о своих опасениях королю. В 1530 году Сигизмунд издал указ, в котором яростно осуждал дерзость бунтовщиков, надеявшихся на неприкосновенность, и строго запрещал все акты насилия под страхом смертной казни и конфискации имущества. Чтобы развеять опасения евреев, он приказал краковским бюргерам внести в казну сумму в десять
