поплавать в самой мелкой части бассейна, потому что дно было прямо у меня под ногами, и я могла его видеть.
Глубина бассейна составляла шесть метров, а под водой поднимался холм, где глубина была всего один метр.
Ощущение, что я не могу дышать и у меня нет сил вынырнуть из воды и подняться в воздух, было настоящим адом.
Я поставила перед собой цель больше не бояться глубокой воды и наконец-то плавать в команде Eastburgh Sharks.
Я хочу снова участвовать в соревнованиях по плаванию.
Почувствовать, как адреналин бурлит в моих жилах, когда я жду прыжка в воду во время эстафетного заплыва.
Перевести дух на одном коротком вдохе, прежде чем нырнуть обратно и скользить по воде, делая все возможное, чтобы быть самым быстрым.
Мне так не хватало именно этого ощущения.
Я не хочу делать плавание своей профессией, потому что мечтаю однажды встать перед камерой с микрофоном и стать ведущим. Рассказывать людям всего мира последние новости или когда-нибудь брать интервью у пловцов на соревнованиях по плаванию или у других спортсменов. Когда я думала о воде, о прыжке со стартовой площадки в глубокий бассейн с головой, я не испытывала ничего, кроме страха и паники.
Медленно сняв шлепанцы, я позволила правой руке соскользнуть на рельеф, который торчал из воды рядом с лестницей, ведущей в бассейн.
Я бросила полотенце рядом с обувью и, прежде чем сделать первый шаг в свой персональный ад, в последний раз оглянулась, чтобы убедиться, что в бассейне нахожусь только я.
Прохладная вода вдруг оказалась мне по пояс, и, подойдя к краю бассейна, я скользнула в воду и поплыла.
Плыть пришлось долго, так глубоко, что почти все тело было покрыто водой. Я не могла описать то чувство, когда увидела перед собой такое количество воды.
Я тихо считала в уме до пяти, многократно повторяя цифры, пока не почувствовала, что уже вижу их перед глазами.
Пока я считала, мне пришла в голову мысль, что я хочу прекратить все это, просто забыть и смириться с тем, что папа забрал у меня то, что когда-то так много для меня значило.
1…2…3…4…5
Я не успеваю.
— Блядь, блядь, блядь.
Я сделала первый естественный вдох и встала прямо в воде.
Я не могу нырнуть.
Это ощущение невозможности дышать повергло меня в панику. Голова раскалывалась, дыхание становилось все более торопливым.
Я боялась не только того, что на глубине не смогу увидеть землю под ногами, но и того, что никогда не избавлюсь от этого гребаного страха.
Я чувствовала себя так глупо, когда делала это, но с тех пор, как в прошлом году со мной произошел несчастный случай, у меня стоит блок. Моя любовь к плаванию и прыжкам в воду закрыта на замок, и я отчаянно ищу ключ.
Вдруг я услышала скрип двери, вероятно, той самой двери, через которую входят и выходят, потому что эти звуки всегда разносятся по всему плавательному залу.
Взглянув на большие часы, которые показывали время над бассейном, я поняла, что у меня осталось десять минут.
Десять минут до того момента, когда я выйду из воды, снова оденусь и удалюсь от здания на достаточное расстояние, чтобы снова дышать спокойно.
Я взбежала по ступенькам из бассейна, схватила шлепанцы и полотенце и скрылась в раздевалке.
Там были шкафчики, и у каждого члена «Акул» был свой украшенный шкафчик с его именем.
Я обычно запирала свои вещи в каком-нибудь свободном шкафчике, который не был занят.
Недолго думая, я заглянула за каждый угол, пока не вышла из здания и быстро не перешла улицу. Возможно, шум мне просто показался в подсознании, потому что парковка была пуста.
Я была рада, что вышла из бильярдной.
Всякий раз, когда я оказывалась там, мне казалось, что в моей жизни наступил перерыв, и я исчезла из реальности. Всех этих чертовых хлопот могло бы и не быть, если бы отец держал себя в руках.
Я шла домой, и хотя время от времени мимо меня проносились одинокие машины, одна из них вдруг остановилась и включила задний ход.
Моя походка ускорилась, и я старалась не упустить из виду, что эта машина медленно едет рядом со мной.
Я вытащила шнур наушников из телефона в кармане куртки, и музыка, которую я до этого момента слушала на полной громкости, резко пропала.
Глазом я заметила джип, который мог быть только один.
Я была уверена, что это он, но все же решила не обращать на него внимания и пошла по пешеходной дорожке. Окно со стороны пассажира было опущено, и я, не удержавшись, заглянула в машину и увидела там Уэстона.
— Ты всегда такая упрямая и невежественная? — Спросил он из машины.
— Если речь идет о тебе, то да.
Я продолжала идти.
Ему было абсолютно наплевать на проезжающие мимо него машины, которые сигналили ему. Его рука лежала на рулевом колесе, а другая рука — на центральной консоли.
— Твоя мама и мои родители убьют меня, если я не отвезу тебя домой.
Он заехал в соседний подъезд, преградив мне дорогу.
По крайней мере, ему больше не сигналили, и машины могли нормально ехать дальше.
— Садись в машину, живо!
— Нет, спасибо.
До моего прихода оставалось всего несколько минут. Я могу справиться с этим сама.
— Черт возьми, Луна. Это была не просьба. Залезай, мать твою. — Зашипел он, выходя из машины и обходя ее, держа пассажирскую дверь открытой для меня.
Я просто хотела попасть домой, и сейчас у меня было два варианта.
Либо я упрямо остаюсь здесь, либо сажусь к нему в машину, и я наконец-то дома.
Никто не говорил, что я должна с ним разговаривать.
Я придумывала все новые контраргументы, чтобы не садиться в машину к Уэстону, но не смогла придумать ни одного аргумента, чтобы не садиться в его машину, поэтому сдалась и устроилась на пассажирском сиденье.
Это будет самая ужасная и самая долгая пятиминутная поездка на машине в моей жизни.
— Неужели так плохо было сесть со мной?
Уэстон выехал с подъездной дорожки и поехал по дороге.
— Ты мог оказаться серийным убийцейю
— Я не думаю, что убийцы так уж возмутительно красивы.
Зачем я снова села в его машину?
— Да, очень смешно, — язвительно сказала я, — то, что ты забираешь меня сейчас, не меняет того факта, что ты мне не нравишься.
— Мы это исправим. Я всем нравлюсь. — Возразил он.
Я раздраженно выдохнула.
— А
