том, что мне, грубо говоря, противостояли три разрозненные группы, и каждая из них была более многочисленна, чем моя, в который был только один боец — я.
Выиграть бой и при этом остаться живым я мог только при условии, что нападу на них всех сразу и при этом не дам им возможность стрелять мне в ответ. Но как это сделать, если я всего один? Вот вопрос, так вопрос. И ответ мне необходимо было найти как можно скорее.
Быстро прикинув в уме, понял, что собственно вариантов у меня было немного. Один из них — я подкрадываюсь к немцам на расстояние броска гранаты и затем кидаю поочередно две «колотушки» в выбранные цели. Одну в секрет, другую в броневик, после чего начинаю дуэль со вторым секретом.
План был хорош, но в нём было несколько ощутимых подводных камней. При его выполнении не было никакой гарантии, что после взрывов гранат все немцы погибнут, и я смогу спокойно начать удачную для меня перестрелку с оставшимися противниками, а уж тем более выйти из неё живым. Всем известно, что пуля — дура, а это значит, что при близком контакте словить своим телом эту самую дуру можно очень даже легко. Следовательно, этот вариант был не очень перспективным, если я собирался в этом бою не только победить, но и остаться живым.
Вторым вариантом было точечное нанесение гранатами урона обоим секретам, а затем расстрел тех, кто останется в броневике. Этот вариант, нужно сказать, был ещё более самоубийственный, чем первый. В одиночку противостоять с винтовкой и револьвером трём солдатам вермахта, находящимся за бронёй и имеющим пулемёт, конечно, было можно, но результат такого противостояния будет для меня, скорее всего, очень печальным. Я был небезосновательно уверен, что после близкого взрыва гранат пулемётчик начнёт щедро поливать всю округу свинцом, не жалея боекомплекта. А пулемёт — это всё же пулемёт. Он так лес проредит, что вряд ли я смогу выжить. Думаю, лент с патронами в броневике, более чем достаточно. Немцы приехали на охоту, на всю ночь, а, значит, с лихвой запаслись огненным боеприпасом, поэтому, скрываясь за своей пуленепробиваемой броней, они легко смогут меня нейтрализовать. Да и с одномоментным закидыванием гранатами двух секретов, тоже, скорее всего, возникла бы проблема. Как бы я смог это сделать, если расстояние от секрета до секрета более ста метров? Я же не Рембо какой-нибудь, кидать гранаты на такие дистанции. Да, я попал в тело юноши и чувствую себя очень уверенно. Я молод, бодр и силён, но всё же изрядная дистанция между секретами мне даже в хорошей физической форме вряд ли будет подвластна. Стало быть, данный способ нападения пришлось тоже отложить в сторонку.
Вариант же, при котором я в начале боя беззвучно с помощью финки ликвидирую один секрет, потом переползаю на противоположную сторону и ликвидирую второй секрет, а уже затем забрасываю броневик гранатами, я даже рассматривать не стал, всё по тем же причинам.
'Нет, не Рембо я, не Рембо! И не ниндзя тоже. Легко сказать: подкрасться незаметно и взять их в ножи. А как так подкрасться к живым людям, которые находятся при оружии и бодрствуют? В лесу под ногами ветки, да листва, а солдат в секрете не дурак, тем более понюхавшие пороху немцы. Один раз за спиной раздался шорох, второй раз хруст. А когда третий раз что-то шелохнётся, находящийся в засаде боец уже обязательно напряжётся, ведь ему тоже хочется жить. И тогда он либо сам пойдёт проверять подозрительное движение, либо тревогу поднимет. И в том и в другом случае его будет прикрывать напарник, а, значит, и такая миссия тоже изначально обречена на провал.
А раз так, раз те варианты, что пришли мне на ум, оказались непрактичными с точки зрения моего выживания, то необходимо было придумать такой план, в котором я бы сначала бесшумно ликвидировал оба секрета, а уже потом начинал заниматься бронетранспортёром.
Но как это сделать? Как нейтрализовать фашистов, сидящих в разных концах оврага?
Задача была крайне сложной, но через пару минут вдумчивого анализа я смог найти вполне подходящее решение.
Суть стратегии была достаточно проста и основывалась на том, что немцы за лязгом мотора и гусениц не сразу сообразят, что по ним ведётся огонь из винтовки.
Броневик стоял в овраге, и его стены хорошо резонировали звук, добавляя в шум от работы механизмов эффект эха, тем самым многократно усиливая и размывая его. Этим эффектом я и собирался воспользоваться.
Непонятным был только один момент — смогу ли я быстро и качественно поразить намеченные цели или же нет.
В той жизни я неплохо стрелял. Не раз бывал на стрельбище и, в общем-то, имел какое-никакое представление о стрельбе из винтовки. Сейчас же, с превосходным зрением, которое я мог ещё и фокусировать, у меня были все шансы на успех. Правда, нужно сказать, что, существенной проблемой являлось то, что «мосинку», что у меня сейчас была, я сам лично не пристрелял. Конечно, шанс, что она была пристреляна предыдущим погибшим владельцем, был. Сейчас война и боец, что нёс караул, наверняка, в обязательном порядке стрелял на полигоне и сдавал нормативы по стрельбе, а сдать их с непристрелянной винтовкой возможно только с помощью запредельной удачи, которая, как известно, дама капризная. И это уже не говоря о том, что солдат, раз за разом проваливающийся на занятиях, и мимо увольнений пролетает, и из нарядов не вылезает. А наряд — это взваленные на и без того натруженную спину бойца все возможные и невозможные санитарно-технические потребности подразделения, часто вместо сна, которого тоже нехватка…
«Что ж, неизвестный боец, чьё оружие сейчас находится у меня в руках, надеюсь, ты честно заботился о своей винтовке, и она умеет попадать в цель», — сказал себе я, глядя на то, как немцы в овраге начали суетиться и переговариваться.
Снял «мосинку» с плеча, перезарядил, и, услышав, что мотор завёлся, прицелился в ближайшего лежащего в секрете фашиста.
Водитель бронеавтомобиля немного прогрел двигатель и Sonderkraftfahrzeug 251, он же «Hanomag», лязгая гусеницами, не спеша двинулся в горку.
Ну а я, не став больше ждать, впервые в этом времени нажал на спусковой крючок.
«Бах!» — сухо хлопнул выстрел, и фриц, нелепо дёрнувшись, уткнулся лицом в землю. Грузно и сразу, как положено убитому.
Его напарник изумлённо начал крутить своей головой, стараясь всмотреться в темноту, но в этот момент я, перезарядившись, вновь выжал спуск, и второй фашист мгновенно поник
