этому вынуждало дорогое руководство. Сегодняшний день, к несчастью, должен был стать исключением из этого прекрасного правила: чтобы завтра, в пятницу, без проблем уйти домой с обеда, мне требовалось хотя бы вчерне написать реализацию довольно заковыристой хотелки заказчика. О причине, по которой начало моего уикенда требовалось перенести на пять часов вперёд, легко догадался бы любой француз и, воздев руки, многозначительно выдал бы «Cherchez la femme!». Действительно, Анна улетала в свой первый фитнес-тур, и перед отлётом ей надо было закончить сотню дел в разных частях города. Естественно, я не мог не предложить свою персону в качестве извозчика и, если понадобится, грузчика, поэтому сегодня работал ненормировано.
В без пяти шесть я заварил себе большую термокружку сладкого крепкого кофе, нацепил наушники, включил дискографию «Pink Floyd» и нырнул в код. Ушёл Вася Щёлок, не забыв по-доброму благословить стахановцев на сверхурочный труд; ушла Ольга — всё это я отмечал краем сознания, не выходя из потока сосредоточенности. К своему логическому концу подошёл кофе — что я заметил только, когда попытался пить из пустой кружки. Раздражённо отставил посуду — какая-то хрень упорно рушила мой стройный алгоритм — и сразу же забыл о том, что она пуста. А когда вновь машинально взял, чтобы сделать глоток, кружка внезапно оказалась полной. Я без задней мысли накатил дозу кофеина с сахаром, ещё раз пристально всмотрелся в строчки отладчика и виртуально хлопнул себя по лбу, обнаружив, что банально обнуляю счётчик внутри не того цикла. «Заработался», — подумал я, прихлёбывая кофе, и тут до меня дошла сверхъестественная несообразность. Или кто-то наложил на мою верную термокружку заклятие самонаполняемости, или… Я поднял глаза от монитора.
Тим стоял у окна, по обыкновению прислонившись к ребру проёма, смотрел в потустекольную темноту и баюкал в ладонях чашку, в которой наверняка был неизменный кофе с молоком. Стараясь не обращать внимания на разлившееся в груди тепло, я снял наушники, подхватил кружку и подошёл к коллеге. Спросил: — Что показывают?
— Дождь, — отозвался Тим.
— Опять? — я выглянул на улицу, где на лужах дробились золотые блики фонарей. — Сколько ж, блин, можно?
— Осень.
— Осень, — со вздохом согласился я. Вот на хрена машину торопился переобуть, спрашивается? — Ты как, закончил на сегодня?
— Нет, ещё немного осталось.
— Мне, собственно, тоже, — Я подумал, что он наверняка без зонта да к тому же после болезни и не удержал вопрос, более приставший Дрейку, чем настоящему мне: — Подкинуть тебя домой?
— Если тебе не трудно, — На согласие Тима явно вынудили дождь и недавняя простуда.
— Да ну, не трудно, конечно, — я поднёс кружку к губам, однако передумал делать глоток. — Ладно, пойду вджобывать: у меня практически финишная прямая.
Тим кивнул и отлепился от угла оконного проёма: — Да, у меня тоже.
Когда мы вышли на крыльцо бизнес-центра, над городом разыгрывался Всемирный потоп, версия 2.0.
— Жди, я подъеду, — распорядился я, навесом накинул куртку на голову и припустил по лужам. Какой я всё-таки молодец, что приехал сегодня пораньше и успел занять место почти напротив центрального входа! Конечно, остаться сухим у меня не вышло, но хотя бы промок не насквозь. Я подогнал «Патриота» к крыльцу, подобрал Тима и без лишней суеты стал выбираться со стоянки.
В такой ливень неторопливость вообще была в тренде. Мы неспешно катили по проспекту в потоке таких же бедолаг, собирали красные огни светофоров и слушали радио.
Dreams are my reality
The only kind of real fantasy
Illusions are a common thing
I try to live in dreams
It seems as if it’s meant to be
Раньше я как-то не вслушивался в слащавые интонации Сандерсона: мяукает себе что-то и пускай мяукает. А тут вот разобрал и сразу захотел переключить волну. И переключил бы, не сиди рядом со мной погружённый в созерцание тонущего в дожде города Тим. Тот, кто на самом деле ощущал реальность, как иллюзию.
«Даю тебе слово: даже если это сон, проснёмся мы вместе. Без вариантов».
Я крепче сжал руль, неотрывно глядя вперёд на дорогу. Не сдержал обещание, да, Андрюша? Понарошковое, ненормальное — а ведь всё равно не сдержал.
— Мы поворот не проехали? — спросил Тим, и я очнулся. Поморщился, про себя ругнувшись на несвоевременную рефлексию: — Проехали, конечно. Сейчас на следующем сверну.
— В принципе, я отсюда и своим ходом могу добраться.
— Можешь, — подтвердил я, поворачивая на перекрёстке. — Но в другую погоду. Или понравилось на больничном загорать?
Последняя фраза прозвучала резковато, и хотя Тим редко обижался на чужую грубость, я после паузы сказал: — Извини.
— Да ты прав, в общем-то, — повёл плечами Тим. — Это всё мои тараканы: им не удобно, что я тебя обременяю.
— Какие щепетильные создания, — хмыкнул я. — Передай им, что меня крайне сложно обременить без моего на то согласия. Пускай не волнуются.
— Обязательно передам, — в голосе Тима прозвучала мягкая улыбка, и я неожиданно для себя пожалел, что мы уже почти на месте.
Из-за сбившегося маршрута я въехал во двор Тима с другой стороны, отчего пробираться к его подъезду мимо запаркованных на ночь автомобилей пришлось крайне аккуратно.
— Всё, приехали, — наконец объявил я, переводя двигатель на холостой ход.
— Спасибо,— поблагодарил Тим и прибавил: — Ты крутой водитель.
Обычно я ложной скромностью не страдаю, а тут зачем-то стал отнекиваться: — Да ну, обычный я водила. Это просто автошколы сейчас нормально учить не умеют, вот и катается по дорогам, гм, всякое.
— Возможно, — уклончиво согласился Тим, открывая пассажирскую дверь. — До завтра и ещё раз спасибо.
— До завтра и всегда не вопрос.
Дверь захлопнулась, только я, как и в прошлый раз, не спешил отъезжать. Сквозь взмахи «дворников» было видно, как Тим, огибая лужи, добрался до подъезда, однако вместо того, чтобы зайти внутрь, остановился на пороге. Склонился, что-то внимательно разглядывая у себя под ногами, потом вообще присел на корточки. Тут я не выдержал и тоже выбрался под дождь.
— Что там у тебя? — с любопытством заглянул ему через плечо.
— Щенок, — ответил Тим.
И точно, перед самой дверью сидел мокрый до нитки, дрожащий белый щенок с абсолютно трагическим взглядом тёмных глазёнок. Тихонько поскуливал, но без разрешения к людям не лез.
— Это какой-то кармический
