скрупулёзность в получении информации. Доктор Герш возглавлял колледж Святой Жозефины – лучшее в городе учебное заведение, готовившее медиков – но, как назло, его ждали из служебной командировки только на следующий день.
Наконец, спустя почти сутки, в течение которых господину Ла-Кишу пришлось дипломатично лавировать между семейством Санду и собственным начальством, вскрытие было выполнено. И результаты его совершенно не устраивали сюретера. Ла-Киш стоял у окна, перекатываясь с пятки на носок и обратно, и размышлял, но мысли путались, не желая выстраиваться в логичные связные заключения. А что больше всего раздражало сюретера, так это упоминание о том, что в промежутке час-два до смерти жертва съела огромное количество какой-то выпечки – предположительно, песочного печенья.
Скрипнула дверь. Усталый доктор появился на пороге кабинета, поправляя пенсне на горбатом носу. Хаим Герш был среднего роста, не худой и не толстый, с огромной лысиной в обрамлении венчика курчавых волос, с моржовыми усами и с большими, вечно печальными глазами. Сейчас под мышкой левой руки у доктора была потёртая кожаная папка, а в правой – металлический подстаканник, в котором исходил паром стакан крепкого чёрного чая.
– Прости, что пришлось выдернуть тебя чуть не с поезда, – вздохнув, Ла-Киш присел на диванчик в оконной нише. Герш, не дожидаясь приглашения, уселся рядом, и протянул сюретеру свою папку.
– Не страшно. Тут фотоснимки и вторая копия отчёта, – он покосился на стол, где валялась первая копия. – Сдаётся мне, ты не слишком доволен?
– Ещё бы.
– Да уж. Дельце.
– Я полностью доверяю твоему мнению. Хотя сам понимаешь, как это всё выглядит.
– Молодая девушка из хорошей семьи объедается сладостями, затем отправляется на заброшенную пристань в трущобах. Раздевается донага, начинает валяться и барахтаться в старых сетях, и в итоге душит себя ими, попутно захлёбываясь теми самыми сладостями, – спокойным голосом на одной монотонной ноте пробормотал Хаим.
– И вот это я должен буду сообщить её отцу.
Доктор сделал глоток чая и глубоко вздохнул, выражая сочувствие.
– Советник Санду жаждет найти и наказать убийцу – или убийц – его дочери. Предположительно также её насильника – или насильников. А я завтра ему заявлю, что его дочь, похоже, просто рехнулась, и всё это проделала с собой сама. В отсутствие каких-либо свидетелей.
– Вообще-то, что касается насилия… – начал было Герш, но Ла-Киш устало махнул рукой.
– Знаю. Она не была девицей, и вступала в связь с мужчиной в день смерти.
– Я бы сказал, часов за пять-шесть до того, – в глазах Хаима мелькнул огонёк интереса. – Ты знал об этом ещё до вскрытия?
– Да. Этот «насильник» – её ухажёр. Сидит у нас в камере.
– Ааа… Быстро работаете.
Сюретер искоса взглянул на приятеля, но ничего не сказал.
– Ты мог бы сообщить советнику, – осторожно заметил Герш, – что есть причины подозревать отравление, но что ты не можешь, исходя из интересов следствия, раскрывать подробностей. В конце концов, это ведь правда. Судя по расширенным зрачкам, в организме девушки всё-таки было некое вещество. Возможно, это оно стало причиной случившегося, – доктор с досадой хлопнул себя ладонью по колену. – Эх, будь я вчера в городе!
– Скажи, а это могла быть эйфория? – как бы мимоходом поинтересовался Ла-Киш. Хаим, снова принявшийся за чай, даже поперхнулся.
– Эйфория? – он на секунду-другую задумался, потом пожал плечами. – Почему нет. Только тогда это была какая-то дьявольская эйфория. Ведь насколько человек должен быть не в себе, чтобы проделать такое, и главное – довести до конца.
Глава 6. Вопрос принципа
– Может быть, это всё-таки плод воображения мадам Ульм? – Виола покосилась на шагавшего рядом с ней сыщика. Шандор шёл, засунув руки в карманы и погрузившись в свои мысли, похожий на мрачную нахохлившуюся птицу. Он не сразу расслышал вопрос секретарши, так что девушке пришлось повторить своё предположение.
– Нет, – покачал головой Лайош. – Во-первых, вы ведь сами вчера вечером видели тень.
– Я не совсем уверена, что именно я видела. И видела ли вообще.
– Видели, – заверил её сыщик. – А, во-вторых, я теперь точно знаю, что с этим домом всё далеко не так просто, как кажется.
– Почему?
– Обычно камни стен не пахнут кровью.
Девушка запнулась, словно каблучок её сапога попал между булыжниками мостовой. Шандор машинально протянул руку и подхватил Виолу под локоть, помогая удержать равновесие.
– Кровью? – нерешительно поинтересовалась она. – То есть… буквально?
– Не совсем. Речь не о том, что кто-то вымазал в крови стены. Это скорее ощущение.
– Что-то вроде того, что вы проделали в день нашего знакомства? Когда сказали, что я всё ещё пахну морем?
Сыщик рассеянно кивнул. Он смотрел куда-то вдоль улицы и хмурил брови, явно пытаясь ухватить некую ускользающую мысль. Однако мысль всё-таки сбежала, и Лайош, вздохнув, взглянул прямо на Виолу:
– Да, вроде того.
– Откуда вы узнали, что я с побережья?
– Но я же вам сказал – вы пахли морем. Даже сейчас ещё пахнете, хотя уже едва уловимо.
– Вы настолько чувствительны к запахам? – в голосе мадемуазель Энне слышалось любопытство. Она прекрасно выспалась минувшей ночью, поскольку ни голоса, ни тени, ни звуки больше не потревожили хозяйскую спальню Роуз-Холла. Сыщик, напротив, всю ночь разгуливал по дому, и не сомкнул глаз.
– Это не обоняние в прямом смысле, – пояснил Шандор. – А что-то вроде эха прошлого. Образы, иногда чёткие, иногда смутные. Не только запахи, но и вкус, звуки, изредка осязание.
– Как вы это делаете?
– Понятия не имею, – пожал плечами Лайош. Поймав обиженный взгляд Виолы, сыщик устало улыбнулся. – Честное слово, понятия не имею. У меня это было всегда, сколько себя помню. С возрастом я научился сосредотачиваться, отсеивать постороннее – то, что окружает сейчас. Может быть, это способность управлять какой-то особой энергией, которую мы ещё не открыли и не изучили. Может быть, просто каприз природы, которая время от времени создает что-нибудь необычное. Может быть, это и вовсе неизвестная болезнь, или дефект у меня в мозгу.
Девушка с тревогой посмотрела на Шандора, и тот успокаивающе коснулся её руки.
– Я пошутил. Это не болезнь, и этому невозможно научить. Оно просто есть, и пока мне не встречались люди, которые могли бы проделывать то же самое. Думаю, всё-таки можно с
