— Паж мечей и Смерть — тоже плохая комбинация, — продолжала Пен, упрямо сопротивляясь моему невербальному террору. — Про осторожность можешь забыть: ты поскользнешься и упадешь лицом в грязь. Но, подожди, это еще только бутон, а не цветок.
Цветок находился на самой вершине треугольника. Пен перевернула карту, и мы увидели Правосудие. Глядя на чаши весов, я всегда вспоминал Гамлета: «Если принимать каждого по заслугам, то кто избежит кнута?»[15]Правосудие мне не нужно: скорее, я хочу умаслить обвинение.
Пен многозначительно на меня взглянула, но я покачал головой. Увы, истцам последнее слово не предоставляют, и мой жест не удостоили вниманием.
— В конце концов ситуация стабилизируется, — объявила она. — Плохо ли, хорошо ли, но действия приведут к последствиям, к которым по идее и должны привести.
— Так плохо это или хорошо? — уточнил я.
— Узнаем в свое время.
Закончив общение с мировым духом, Пен достала виски.
3
Харлсден очень похож на Килберн, только, пожалуй, не такой живописный. Это излюбленное место ямайских гангстеров, которые, чуть что, хватаются за оружие, хищных водителей микротакси, искренне считающих: «Моя машина — мой офис и моя крепость», и огромной популяции одичавших кошек. И еще зомби. По какой-то причине воскресшие в теле толпами бродят по пустынным улицам доживающего последние дни Стоунхаус-истейт. Наверное, дело в том, что обстановка подходит им идеально.
Мой офис находится на Крейвен-парк-роуд, по соседству с восточной кухней Грамбаса, а точнее, дверь в дверь. Комнатка, где я нечасто и без особой охоты появляюсь, притаилась на втором этаже прямо над его вечно пузырящимися жаровнями. Когда удача отворачивается, в жутком пейзаже мне чудится послание из преисподней.
Пока вывеска на двери гласит: «Ф. Кастор. Изгнание нечисти», но сейчас это утверждение можно назвать откровенной ложью. К уничтожению призраков я отношусь куда щепетильнее, чем раньше, и с трудом припоминаю, когда занимался этим в последний раз. В целом, это, наверное, к лучшему. Тем не менее каждому человеку нужно занятие, а меня Господь создал явно не для тяжелой работы, обделив и физической силой, и терпением. Итак, я все-таки решился на шаг, который обдумывал уже давно и сегодня собирался сделать его официально.
В десять часов дождливым майским утром за шаурму Грамбас даже не брался. Я постучал в дверь: неужели до сих пор спит? Через некоторое время в окно справа высунулась блестящая лысая голова, и водянистые карие глаза близоруко уставились на меня сверху вниз. По крайней мере до пояса (к счастью, дальше я не видел) Грамбас был голым.
— Мать твою, Кастор, сколько можно! — просипел он. — Приходи ближе к полудню.
— Брось ключи! — предложил я. — Мне нужен только сверток из подсобки.
Тяжело вздохнув, хозяин восточной кухни кивнул и ненадолго исчез. Ключи вылетели из окна почти мгновенно, и, бросившись за ними, я едва не попал под колеса фургона, который развозил мороженое. Несколько шагов вдоль дома — и я проник на задний двор через калитку с насквозь проржавевшими петлями. Подсобку охраняла совсем другая дверь: армированная сталью, с тремя висячими замками. Грамбас отлично знает своих соседей и великодушно прощает все грехи, однако спонсировать не желает.
Отперев замки, я оставил их висеть на откидных болтах. Для меня вполне естественно оценивать профессиональные качества запорных устройств: вскрывать их я научился у домушника и, хотя мир шагнул в царство электронных ключей и комбинационных кодов, прекрасно ориентируюсь в стандартных механических моделях, которыми пользуется большинство людей. Один из трех замков оказался кустарным, даже без фабричной маркировки, второй — почтенным классическим «Сквайром», а третий — пикантной титановой малюткой «Мастер лок». Номер один и номер два я смог бы вскрыть без ключа в любое время дня и ночи, а вот с третьим пришлось бы повозиться. Я бы справился, конечно, но без особых причин пробовать не хотелось.
В подсобке было безукоризненно, даже патологически чисто. Вдоль одной стены от пола до потолка возвышался аккуратный штабель ящиков, у противоположной — три морозильных шкафа, стоящих рядком, словно гробы. Мой сверток лежал на полу: полтора метра длиной, полметра шириной и сантиметра три толщиной, а сверху одно-единственное слово «Кастор», жирно выведенное черным маркером. Я подобрал его и двинулся к выходу, по дороге захватив набор инструментов Грамбаса. Мой инструментарий состоит из трех гаечных ключей и мотка веревки, и последний раз мы с ним встречались году эдак в 1998-м. Закрыв замки, я вышел на улицу.
Новую вывеску я заказал по размерам старой, так что задача вполне соответствовала моим скромным способностям. Можно было бы даже использовать те же самые шурупы, только один проржавел насквозь и обломился, когда я пытался его выкрутить. Несмотря на эту маленькую неудачу и усилившийся дождь, минут через десять «Ф. Кастор. Изгнание нечисти» превратилось в «Феликс Кастор. Спиритические услуги». Формулировку я украл у покойного коллеги, но, черт подери, он погиб, пытаясь меня убить, а до этого обворовывал, так что угрызениями совести я особо не мучился. Куда важнее было то, что больше я не нарушал Закон о торговых названиях. Оставалось только сидеть и ждать, когда потянутся клиенты.
О том, что именно входит в емкое понятие «Спиритические услуги», подумаю в другой раз. Уверен, ответ найдется сам, ни с чем другим я эти услуги не спутаю.
Когда я заносил инструменты обратно, навстречу вышел Грамбас, держа в руках две пятилитровые бутыли растительного масла. Увидев меня, он остановился и опустил ношу на землю.
— Чуть не забыл, к тебе приходили клиенты. Целых два.
Я изумленно вскинул брови. Вот это новость, особенно в нынешней ситуации!
— Когда?
— Сегодня утром, часов в семь. Когда Майя вернулась от оптовиков, они мокли под дождем. Она их пожалела и продолжала жалеть, пока я не надел брюки и не спустился вниз. Они так и ждали тебя. Я предложил оставить телефон и пообещал перезвонить, когда ты появишься, — опустив руку в карман, хозяин восточной кухни достал салфетку и передал мне. На ней оказался длинный телефонный номер, нацарапанный кривоватым почерком Грамбаса.
— Как они выглядели? — поинтересовался я.
— Как мокрые кошки.
Закрывшись в комнатке, я, как обычно, рассортировал счета за коммунальные услуги и немилосердно отбраковал остаток корреспонденции: основную часть составляли письма, по одному взгляду на конверты которых было ясно — очередная афера или штраф на парковку.
Телефонные сообщения заняли чуть больше времени: на некоторые пришлось отвечать, однако к работе ни одно из них не относилось. Вернее, к хорошо оплачиваемой работе. Сообщение от Колдвуда: детектив-сержант просил выйти на связь. Ничего, подождет до вечера. Сообщение от Пен: минут через пять после моего ухода Колдвуд звонил нам домой.
