могу ей помочь.
И Келлин… зачем ему это делать? Глупец! Глупая я, что не поняла…
В комнату врываются стражники. Один из них замечает меня и кричит остальным.
Сейчас или никогда, Зива.
Я вытаскиваю свой молот. Готовлюсь войти в шкаф.
Нет.
Я не оставлю его.
Вместо этого я подхожу к задней части шкафа. Как раз там висит портрет принца Рависа.
Я поднимаю свой молот.
И я разбиваю портрет вдребезги.
Глава 5
Я уложила семь стражников, прежде чем поняла, что мне не выбраться из замка.
Они так быстро падают под моим щитом и молотом. В отличие от людей Киморы, они не готовы к встрече с моим магическом оружием. Под моим правым молотом раздается хруст костей, и мне в лицо брызгает кровь.
Я творец, а не убийца. Я провела свою жизнь, выковывая сталь для других, и все же я здесь сражаюсь оружием, которое повидало достаточно битв, чтобы заслужить имя.
Я не хочу убивать этих мужчин и женщин. Они всего лишь выполняют приказы. Всего лишь пытаюсь выполнить задание. Это не их вина, что Равис оказался правителем их Территории, и я не виню их за то, что они зарабатывают на жизнь, служа ему.
Но я сделаю все возможное, чтобы найти Келлина и убраться отсюда ко всем чертям.
Мне нужно самой убедиться, вовремя ли мы доставили Серуту к Темре.
Но… сначала мне следует найти этого болвана наемника. Эту самонадеянную свинью. Этого идиота.
* * *
Я прихожу в сознание в незнакомом месте. Затылок пульсирует, словно по нему бьют, как по барабану. Какое-то время я дезориентирована.
Я нахожусь в темнице в замке Рависа.
Мы переправили Серуту через портал.
И Келлин…
– Это второй раз, когда из-за тебя я оказываюсь за решеткой, – говорит голос.
И Келлин в темнице, здесь, со мной.
Когда я поднимаюсь, чтобы сесть, с губ срывается стон.
– Ну что же, это второй раз, когда я просыпаюсь за решеткой после того, как меня вырубили.
– Что случилось? Где Петрик и целительница?
– Они прошли через шкаф.
Я медленно проверяю все свои конечности, беспокоясь, будут ли они двигаться как обычно. У меня сильно болят руки. Между пальцами – засохшая кровь.
– Почему ты не пошла с ними?
В его голосе слышится нотка разочарования.
– Стражники заметили нас. Они нашли шкаф. Я осталась, чтобы уничтожить проход к Скиро и Серуте. И, что самое главное, Темре.
Келлин меняет позу. Наконец я замечаю, что он у противоположной стены. Мы в одной камере. Деревянная дверь с решеткой на окне перекрывает единственный выход.
– Ты могла бы уничтожить портрет с другой стороны. После того как ты прошла туда.
Его слова вызывают у меня приступ тревоги.
– Я об этом не подумала, – говорю я неуверенно.
– Ты такая плохая лгунья. Почему ты осталась?
Я не отвечаю ему и молча начинаю ковырять пальцы, стирая с них засохшую кровь. Я пытаюсь отвлечься от странного ощущения в животе, похожего на клубок извивающихся червей.
Я слышу, как Келлин встает, и это только усиливает мою тревогу. Я в ужасе от этого разговора. От того, что последует дальше. От того, что он знает правду.
Келлин присаживается передо мной на корточки и хватает меня за руки, несмотря на то что они грязные. Пытается успокоить меня.
– Зива, – говорит он. – Почему?
Я вырываю свои руки из его хватки. Меня словно кипятком ошпарило.
– Ты должен был пройти с нами через портал! Тебя не должны были поймать!
– Я знал, что меня поймают. Я никогда и не говорил, что этого не случится.
– Никто не просил тебя жертвовать собой, идиот.
– Нет? Разве ты не этого хотела? Ты считаешь меня виноватым в том, что случилось с твой сестрой. Разве это не лучшее, что я могу сделать – принести себя в жертву, чтобы она исцелилась?
Я смотрю ему в глаза. Открываю рот. Закрываю.
– Нет, – отвечаю я наконец.
– Что именно «нет»?
– Ты не должен приносить себя в жертву, чтобы она исцелилась. Это я должна! Я не понимала, что ты собираешься делать. Почему ты мне не сказал? Я бы отвлекла их, чтобы вы с Петриком могли сбежать вместе с целительницей.
На его губах появляется легкая улыбка.
– Только я смог бы отвлекать их достаточно долго. Мы все были безоружны. Это должен был быть я, иначе у тебя не было бы времени вытащить Серуту оттуда.
– И, – продолжает он, – если ты хоть на секунду можешь подумать, что я когда-нибудь позволю тебе вот так рисковать своей жизнью, ты очень плохо меня знаешь.
– О, так тебе можно рисковать своей, а мне нельзя?
– Ты особенная. Ты можешь изменить мир с помощью своих способностей. Чадра нуждается в тебе.
– Я…
Но ты тоже особенный, хочу сказать я. Такой талантливый, добрый и веселый.
Прямо сейчас я его ненавижу.
– Твоя семья нуждается в тебе, – кричу я ему в ответ. – Ты столько делал ради них, и ты просто откажешься от всего этого, чтобы исправить одну ошибку?
Келлин пожимает плечами:
– Ты бы позаботилась о них, если бы со мной что-нибудь случилось.
Конечно, я бы позаботилась. Но это ужасно самонадеянно, и зачем ему возлагать на меня такую ответственность?
Я люблю его семью. Они замечательные и добрые, и они не заслуживают того, чтобы этот тупой кретин был их сыном и братом. Я все еще так зла на него. Несмотря на то что в темнице холодно, мое лицо пылает.
Есть так много вещей, которые я хочу сказать, но мне всегда было тяжело найти правильные слова.
Возможно, именно поэтому я выпаливаю:
– Ты поцеловал меня!
Если Келлин и удивлен резкой сменой темы, он этого не показывает.
– И?
– Почему ты это сделал?
Он знает, что для меня все кончено. Я не сказала этого напрямую, но он знает, что я никогда не смогу быть с ним из-за того, что случилось с моей сестрой. Вина за то, что я все еще хочу его – это уже больше, чем я могу вынести.
– По многим причинам, – отвечает он.
– Назови их.
– Я хотел. Я не думал, что увижу тебя снова. Я думал, что как только люди Рависа поймают меня, то посадят за решетку или убьют. Я хотел сохранить в памяти что-то хорошее на случай, если они решат пытать меня, чтобы получить информацию. Я хотел, чтобы последний момент, который я разделил с тобой, был сладким поцелуем, а не спором или напряженным молчанием.
Он замолкает, и между
