на противоположной стороне стойки.
— Я не заметил. Ладно, пойдем, посидим, поедим. — Я несу все пять коробок, палочки для еды и горсть салфеток в пустую гостиную и сажусь на пол, скрестив ноги. Холли наблюдает за мной из кухни, не решаясь присоединиться к моему импровизированному пикнику. — Подойди и сядь. Ты, наверное, умираешь от голода.
— С чего ты взял, что я умираю от голода? — спрашивает она, опускаясь рядом со мной.
— С того, что ты заказала столько еды, что ею можно накормить небольшую страну? — Я пожимаю плечами.
— Я просто не могла определиться. — Она заглядывает в открытые контейнеры и берет коробку с курицей в меде и рисом. — Знаешь, это чертовски невежливо — приглашать самого себя на ужин и есть мою еду.
— Я пригласил тебя на ужин, а ты меня отшила.
— Это не значит, что ты можешь так бесцеремонно прийти сюда. Обычно, когда девушка не приходит, это потому, что она, скорее всего, не хочет ужинать с тобой.
— Ха, так вот что это значит? Раньше такого не было, поэтому я не был уверен. Спасибо, что прояснила для меня этот вопрос. — Я беру коробку с какой-то говяжьей поджаркой и начинаю есть.
— Так почему же именно ты не захотела поужинать со мной?
Холли закашлялась, пережевывая пищу.
— Я… гм… я не очень хорошо справляюсь с первыми свиданиями. Не то чтобы я думала, что твое приглашение — это свидание или что-то в этом роде. Просто… мне не очень удаются ужины с мужчинами.
— Это свидание, Холли. И мне кажется, что сейчас ты ужинаешь с мужчиной.
— Это не свидание, ты ворвался в мою квартиру и ешь мою еду. — Она улыбается.
— Хорошо, тогда давай я приглашу тебя на настоящее свидание — завтра.
— Ммм, я подумаю об этом.
— Хорошо. Ну как, тебе пока нравится Нью-Йорк? — спрашиваю я ее.
— Откуда ты знаешь, что я недавно в Нью-Йорке?
Черт, не могу же я сказать ей, что уже все о ней выяснил.
— Просто догадался. У тебя в квартире нет мебели, и ты распаковываешь покупки, похожие на все кухонные принадлежности, известные человечеству.
— Ну, завтра будет день покупки мебели. Сегодня был день кухни. Я могу жить без дивана, но я не могу жить без укомплектованной кухни.
— Откуда ты переехала?
— Сидней, — говорит она, хотя я уже знаю ответ.
— Почему Нью-Йорк?
— Ну нет. Теперь моя очередь. Я даже не знаю, как тебя зовут? Кто ты и чем занимаешься?
— Я Тео Валентино. Предприниматель. — Я протягиваю руку, чтобы пожать ее. Это было ошибкой, потому что в тот момент, когда ее мягкая рука сжимает мою, по моей руке пробегают мурашки. Я обхватываю ее ладонь и подношу к своему рту, слегка целую ее запястье, прежде чем отпустить ее. Я хочу целовать каждый сантиметр ее кремовой кожи. Я хочу лизать, кусать и отмечать ее как свою.
— Я Холли, но ты это уже знаешь.
— Что ж, Холли, приятно познакомиться. Так что привело тебя в Нью-Йорк? — снова спрашиваю я.
— Я просто хотела начать все сначала, что-то изменить. Было ли у тебя когда-нибудь ощущение, что тебя спрятали в тени и ты никак не можешь найти выход?
— Чаще, чем ты можешь себе представить.
— Ну, такой была моя жизнь в Сиднее. Не пойми меня неправильно, она не была ужасной, просто… скучной. Предсказуемой. К тому же моя сестра вышла замуж и начала новую жизнь со своим мужем. Я не хотела больше быть третьей лишней.
— Вы близки с сестрой?
— Очень. Мы близнецы. Наверное, ближе быть не может. Это была она. Раньше. По телефону.
— Это объясняет, почему она так похожа на тебя. Есть еще братья и сестры? — Я спрашиваю, уже зная ответ, но это кажется следующим естественным вопросом. Кроме того, услышать о ее жизни от нее самой гораздо информативнее, чем прочитать об этом в отчете. Как много она мне расскажет? Какие детали она утаит? Приносит ли ее прошлое боль? Почему она действительно здесь? Ничего из этого нельзя понять из листа бумаги.
— Брат, Дилан. Он умер несколько лет назад. — Ее глаза становятся стеклянными от внезапной грусти.
— Мне очень жаль. — Сколько себя помню, я всегда был рядом со смертью, но я никак не могу подобрать нужных слов, чтобы утешить Холли. Из полученного ранее сообщения я знаю, что ее брат погиб в автокатастрофе по вине пьяного водителя. Я также знаю, что ее отец сейчас находится в тюрьме за убийство того ублюдка, который сел пьяным за руль. Мне нужно выяснить, кто у нас есть в Сиднее, чтобы вытащить ее отца. Ни один человек не должен сидеть в тюрьме за то, что защитил своих.
— Это не твоя вина. Все в порядке. В любом случае сейчас моя семья — это Райли, я и мама… так что оказаться здесь одной — это немного тяжело. Но я остаюсь при своем мнении.
— А как же твой отец? Где он? — спрашиваю я, гадая, придумает она что-нибудь или нет.
— Он… гм… Он в тюрьме. А как насчет тебя, есть братья и сестры?
Мне нравится, что она честна. Я вижу, что эта тема дается ей нелегко, поэтому я позволяю ей сменить ее.
— Братьев и сестер нет. Видимо, мои предки все сделали правильно с первого раза и не увидели необходимости повторять. Я смеюсь.
— Точно. Уверена, именно поэтому ты единственный ребенок.
— Итак, что ты планируешь делать в Нью-Йорке?
— Через пару недель я приступлю к новой работе. А до тех пор я планирую обжить это место и превратить его в дом.
— Ты спала здесь прошлой ночью без мебели? — спрашиваю я.
— У меня есть спальный гарнитур. Хозяин квартиры разрешил мне доставить его заранее.
— Это хорошо.
Мы с Холли больше часа ели и разговаривали. Задавали друг другу вопросы. Мне кажется, я никогда так не разговаривал с женщиной. Это приятно, но
