сделал круг, потому что чужой гневный гул мотора заполнил долину.
Маляк кивнул Коп Фену и тихо вышел из круга беседующих. Роберт был уверен, что это самолет из Ханоя, который должны были прислать за ним, но, видно, он вылетел слишком поздно и теперь блуждает между горными массивами, покрытыми густыми джунглями и похожими друг на друга, как близнецы. Самолет не найдет полевого аэродрома, он уже его проскочил, и теперь примется искать, заглядывая в провалы между горами, медленно скрывающиеся во тьме. А потом улетит обратно, вернется туда, где бетонная полоса размечена электрическими огнями.
Да, и тогда снова придется ждать несколько дней, прежде чем горячий ветер с суши разгонит туман, нависший над рисовыми полями вдоль Красной реки.
Под широким навесом крыши было уже темно, скользкие бамбуковые жерди легко сгибались. Роберт босой ногой нащупал свои ботинки, потом, устроившись на верхней ступеньке лестницы, быстро обулся. Внизу с визгом промчалась собака, вторая повисла на ней, вцепившись зубами ей в загривок.
Маляк осторожно слезал по скрипучей лестнице.
Длинный фонарик, висевший на шее, ударялся о ступеньки. Глаза постепенно привыкли к полумраку. Помирившиеся уже собаки ворчали, показывая клыки. Роберт погрозил им, собаки с визгом отскочили, прежде чем он успел их ударить. Маляк пугнул их светом фонарика — собаки попятились, как будто в руке у него был факел. Успокоившись, он пошел по тропинке в сторону полей, поднимаясь в гору; чем выше, тем было светлее. Сонные буйволы вставали, тревожно храпя. Роберт набрал в ладони воды и прополоскал рот, обожженный пряным соусом. Оконные проемы мерцали красным светом, как глаза чудовища. Пест глухими ударами неутомимо дробил рисовые зерна в выдолбленном стволе.
От земли поднимался сумрак, подобный дыму, пахло кислым свиным навозом, прелой соломой, коровьими лепешками. Роберт вышел в поле. Вершины гор еще светились, небо было розовым, на нем, точно бабочки, трепетали первые звезды.
Самолет возвращался. Его еще не было видно, слышался только усиленный эхом ущелий гул моторов, чужой, тревожный, как предзнаменование механической, рукотворной бури.
Подсвечивая себе фонариком, Маляк бежал в поле. Вот он уже взбежал на террасу над крышами хижин, где чувствовался приятный запах домашних очагов. Вот, спотыкаясь о высохшие комья глины, перескочил через метровый вал, отгораживающий расположенное выше рисовое поле. Стебли стерни сухо трещали. Роберт забыл о западнях, его точно магнитом тянуло поближе к самолету: увидеть его, хоть на мгновение почувствовать связь с ним и уверенность в том, что скоро он отсюда вырвется. Ему казалось, что сейчас самое время это сделать. Упасть на подушки кресла, застегнуть пояс, как велит светящаяся надпись над дверцей, ведущей в кабину пилотов, и весь этот мир затерянных в джунглях деревень, баррикады голых горных вершин, красные ниточки протоптанных тропинок — вся эта проклятая война станет только материалом для статей, из-за которых все будут ему завидовать. Чем дальше отсюда, тем больше в них будет очарования и таинственности. Джунгли перестанут таить в себе опасность, подстерегать и грозить, останется только жгучий привкус приключения. «Мне удалось заглянуть под крышку кипящего на огне войны азиатского котла…» — вот как нужно будет начать цикл репортажей.
Еще одна терраса — и вот он уже стоит на вершине. Деревня осталась внизу, она все глубже и глубже погружалась в темноту, пропадала из виду, потому что широкие шапки крыш заслонили пляшущие огоньки в глиняных очагах.
Маляк вглядывался в изящные очертания крыльев на еще светлом небе. Теперь он хорошо видел самолет — серебристый, без опознавательных знаков. Чужой. Значит — вражеский, с той стороны. Они меня не видят. Идет так низко, что его легко можно сбить. Метров четыреста, никак не больше. Роберт инстинктивно поднял длинный фонарик и направил его в сторону приближающегося самолета. Он трижды нажал на кнопку, как мальчишка, играющий в войну. Неожиданно под фюзеляжем зажегся огонек и мигнул три раза.
— Попал, попал! — обрадованно воскликнул Роберт, словно фонарик и впрямь был оружием.
— Сигналы подает. — Коп Фен стоял рядом с карабином в опущенной руке. — Он что-то здесь ищет. Иначе не стал бы так долго кружить над этими горами.
— Если он вернется опять, попробую ему помигать, — шепнул радостно возбужденный Роберт, — это ведь американская машина.
— Да, они прилетают из Сиама. — Коп Фен задрал голову, белки его глаз и зубы из-под полуоткрытых губ влажно поблескивали. Они прислушались. Гул моторов затих вдалеке, за горным хребтом.
— Ушел…
— Нет, — возразил солдат, — делает круг.
На небе еще были видны розовые полосы, легкие, как будто некий художник мазнул по нему кисточкой. Долины уже заполнил мрак. Роберт и Коп Фен стояли рядом. Тяжелая, тропическая ночь обступила их. Казалось, что небо убегает, взлетает к звездам, звезд все больше и больше, а затем проваливается.
«Приключение, вот настоящее приключение, — потирал руки Роберт. — Наконец-то…» Чувство страха прошло, он забыл об опасности, хотя это была не условная игра, а война в джунглях, из которой нелегко было бы выбраться, заявить о своем нейтралитете, сказать, что он является только наблюдателем. Раз уж он забрался так далеко, собирая материал для своих статей, и оказался на этой стороне, трудно говорить о нейтралитете. Он стоит по эту сторону — значит, другая должна признать его врагом.
«Ничего со мной не случится», — прогнал он от себя эти мысли. От долин по склону горы поднималось ровное дыхание ветерка, холодного, несущего запахи увядшей зелени, сена, преющей под ним палой листвы.
— Возвращается, — шепнул солдат. — Идет на нас.
Звук моторов был еле слышен, но он быстро нарастал, перекатываясь по долине. И вот они увидели: самолет мчался к ним, закрывая небо мечами серебристых крыльев. Маляк вскочил на вал рисового поля, вытянул руку с фонариком и как одержимый нажимал на кнопку, посылая вверх световые сигналы. Вдруг он увидел два пушечных ствола, опускающихся вниз. Сейчас врежут… Ему стало холодно. Роберт нажимал на кнопку фонарика. Должны же они понять: раз сигналим — значит, мы свои. Не станут они стрелять, не станут. Самолет покачнулся, заскользил вниз, серел, утопая во мгле, стоявшей над землей. И в этот момент под фюзеляжем трижды загорелся ослепительно белый свет.
— Ответил, — вздохнул с облегчением Маляк. — Не будет стрелять.
Грохот моторов в долине оглушал. Громом перекатывалось эхо, вдавленное между горными массивами, перепахивало джунгли.
Неожиданно в корпусе самолета открылась дверца, за нею блеснул рассеянный свет. Оттуда посыпались какие-то тюки. Самолет уже был над ними, он ушел вверх, в последний просвет, и растворился среди звезд. К земле спускались темные силуэты парашютов. Сморщенные, покачивающиеся, они были похожи на космических огромных медуз, живущих в космосе. Коп Фен напряженно всматривался в
